Перевод журнала Steampunk magazine-6, кусок второй
Статья про луддитов. Возможно, скорее познавательная, чем интересная) Тем не менее — читаем, просвещаемся.
Луддиты
Автор: Carolyn Dougherty
Перевод: Flute
Зима 1811-1812 года была особенно тяжелой для бедной Англии. Еды было необыкновенно мало из-за войн с Наполеоном, скудного урожая в 1810 и 1811, торговой блокады военного времени и быстрого роста населения – на 14% с 1800 по 1810. Значительное число людей осталось практически без средств к существованию.
В Ноттингемшире производители чулок изготавливали чулки и другие мелкие предметы одежды уже около 200 лет. В то время в регионе было около 30 000 действующих вязальных машин, в основном в мастерских с одним мастером и двумя-тремя учениками. Торговцы трикотажными изделиями управляли коммерческой стороной дела, организовывали продажу продукции и часто сдавали вязальные машины в аренду производителям, которые не могли позволить себе их покупку.
В то время, производители использовали узкие станки, которые позволяли вывязывать отдельные детали белья, благодаря чему у изделий были обработанные края; около 1803, однако, некоторые торговцы стали поощрять использование широких станков, изначально применявшихся для панталон – на них изготавливались полотна ткани, которые потом разрезались, и из них делали перчатки и чулки. Эти предметы одежды, с необработанными краями, были плохого качества и быстро изнашивались. Для управления широкими станками требовалось меньше навыков, для них можно было использовать необученных работников. Опытных, квалифицированных работников приводило в ярость использование этих машин: им теперь не только предстояло соревноваться с неопытными рабочими за более низкую зарплату — низкое качество товаров, производимых таким способом, сделало производство трикотажа позорной профессией.
В начале 1811 было всего несколько случаев саботажа и акций протеста. В ноябре того же года, группа людей под руководством «Неда Лудда» (имя, возможно, пришло из прошлого поколения — тогда ученик, которого несправедливо наказали, сломал свой чулочный станок) ворвалась в мастерскую в Буллвилле. Количество диверсий росло, пока «луддиты» не стали разрушать по 50 машин в неделю; к тому времени как атаки прекратились, было уничтожено более 1000 станков. Группы, которые совершали нападения, были дисциплинированными, организованными и вооруженными, их отличали вдумчивость, рассудительность и порядок – черты, которые элита обычно предпочитает не приписывать рабочим. Также они старались строго следовать своим целям – обеспечить соблюдение норм качества и трудовых стандартов; генерал Лудд дошел до того, что вернул личное имущество, украденное в набеге на мастерскую в феврале 1812. К концу 1811, большая часть мастерских прекратила неприемлемую деловую практику; на них появились вывески, подтверждавшие согласие владельцев с правилами. Нападения в Ноттингемшире почти прекратились к началу 1812.
В то время как в Ноттингемшире движение луддитов затихало, с некоторыми его участниками оно проникло в другие регионы и другие профессии, обретая различные условия, причины для недовольства и цели — wool croppers в Йоркшире в начале 1812 и ткачи в Ланкашире и Чешире в начале 1813. Первоначально луддиты не боролись с механизацией в своей сфере, но луддиты в Йоркшире и Чешире стали разрушать оборудование, предназначенное для автоматизации квалифицированного труда. В отличие от партизанской войны с небольшими мастерскими в Ноттингемшире, луддиты Йоркшира и Ланкашира, из-за размеров и концентрации оборудования, с которым они боролись, проводили генеральные сражения. Масштаб двух последних движений и политический уклон их участников придали им более явный повстанческий характер, они выглядели прямой угрозой структуре федеральной власти.
Йоркширские луддиты были более секретными, более военизированными и более жестокими, чем ноттингемширская группировка; в то время как ноттингемширские луддиты были приверженцами ненасильственных методов, настроения в Йоркшире изменились, после того как один предприниматель убил двух луддитов при нападении на Роуфолдс Милл. В конце апреля Джордж Меллор (лидер группировки) провозгласил лозунг «Мастеров нужно отстреливать»; и сдержал свое слово позже, когда они с сослуживцем устроили засаду на местного владельца мельницы и убили его. После этого убийства движение в Йоркшире потеряло направленность, погрузившись в революционную фракционную политику. Рейды организовывались не с целью разрушения машин, а для кражи оружия и денег, мародеры использовали движение луддитов как прикрытие для своей деятельности.
Национальное правительство в то время было полностью занято войной с Наполеоном; такие средства привлекались на сухопутные и морские сражения в Европе, что для внутренних дел мало что оставалось. Несмотря на призывы потрясенной местной полиции, протесты луддитов не получали государственной огласки около года, а когда правительство наконец обратило на них внимание, они среагировали очень остро; в феврале 1812 в Парламенте был предложен закон, предусматривающий смертную казнь за порчу оборудования, а также усиление государственного правопорядка. Лорд Байрон, который жил в то время Ноттингемшире, и был недавно принят в Палату Лордов, писал лорду Холланду:
С применением некоторого механизма, один человек выполняет работу шестерых-семерых, которые, таким образом, лишаются работы. Но было замечено, что результат этого труда сильно уступает по качеству, практически не пользуется спросом в стране и спешно отправляется на экспорт… мы не должны позволить человечеству пасть жертвой усовершенствований в Механизме.
В своей речи по законопроекту он отметил, что «толпа», которой так боится правительство – это те же люди, что работали на благо страны и воевали с врагами Британии. Но Байрон потерял интерес к делу, когда вскоре после этого вышел в свет «Чайльд Гарольд», и законопроект (поддержанный, среди прочих, Уильямом Уилберфорсом) был утвержден позднее в этом году. Парламент запросил Веллингтон, чтобы отправить войска из Испании сдерживать мятеж на севере; летом 1812 35 000 солдат были посланы в Йоркшир и Ланкашир. Луддизм как отдельное движение рассеялся до печально известных судебных процессов в Йорке в январе 1813, после которых Меллора и двоих его сообщников повесили. Еще четырнадцать человек были повешены несколькими днями позже, итого число повешенных в одно время оказалось самым большим за всю историю Британии. Считалось, что этих людей казнили за ограбления и клятвопреступничество, на самом деле – за то, что они бросили вызов властям.
Следует заметить, что производители трикотажа в Ноттингемшире имели законные права, оговоренные в уставах гильдий и корпораций, а также в статутах, касающихся найма подмастерьев и необходимого срока их службы, числа единиц оборудования, контролируемых одним человеком, использования специального оборудования и качества товара, допускаемого к продаже. Эти права были поставлены под сомнение в начале 18 века в Лондоне и в 1770ых в Ноттингемшире, и работники отплатили разрушением станков. В начале 19 века трикотажники боролись за защиту своих прав законными средствами, но безуспешно; в 1809 их правовая защита была аннулирована, не оставляя им другого выбора, кроме прямых действий.
Также следует заметить, что действия капиталистов, которые спровоцировали луддитские протесты, были такими же, как те, что Наоми Кляйн описывает в своей книге «Доктрина шока». Производители воспользовались волнениями в обществе, вызванными войной, инфляцией и дефицитом, чтобы внедрить такие чуждые экономические методы, как новое использование технологий, фабричная система, неограниченная конкуренция, подрыв традиционных норм и практик, урезание заработной платы и снижение цен на товар. В тех отраслях промышленности и регионах, где капиталисты не воспользовались общественными волнениями для введения этих изменений, беспорядков не было. Методы, использовавшиеся правительством для противостояния движению – разведчики, шпионы, провокаторы, пытки – также и по сей день применяются правительствами; агенты не мучались, под пытками вытягивая из подозреваемых безумные признания, после используя их для того, чтобы сеять страх и подогревать массовые восстания, под контролем и протекцией иностранных (французских или ирландских) террористских организаций.
Луддитское движение следует рассматривать в контексте британской истории народных восстаний против гнета властей, от Боудикки* до массовых беспорядков из-за подушного налога. Такие протесты поднимались не только в среде промышленного пролетариата, но и сельскохозяйственных работников (свинговские бунты**), и даже мелких землевладельцев, профессионалов (Благодатное паломничество***) и аристократов (Восстание Баронов). Луддизм впоследствии слился с движениями протеста, которые были вызваны ужасными условиями труда из-за распространения фабричной системы; эти события были описаны Фридрихом Энгельсом в его работе «Положение рабочего класса в Англии» в 1844. В конечном счете, протесты и восстания привели в ходе 19 века к некоторым парламентским реформам и расширению избирательного права.
Приведенная ниже цитата, пожалуй, заключает в себе типичный ответ современности луддизму:
Однажды сделанное изобретение – это такая же постоянная часть цивилизации, как ДНК в гене эмбриона, являющаяся постоянной частью личности. Когда представляемая ей особенность уже закодирована, со временем она неизбежно проявится… Стрела времени движется только в одном направлении… Изобретение может проходить новые стадии в своем развитии, но невозможно его «разизобрести».
— Роберт Рейд, Land of Lost Content, 279-280
Похоже, большинство людей считает, что урок, преподанный луддитам в том, что «прогресс невозможно остановить»; что на самом деле невозможно остановить, так это использование экономической власти элитой, особенно когда это скрывается под знаменем технологического прогресса. Производственный процесс не механизирован, потому что механизация, по сути, «эффективнее», и следовательно лучше; если это правда, то почему в то время как наше машинное оборудование производится при помощи механизированного труда, нашу одежду все еще делают бедные женщины? Ясно, что такой вещи как «технический прогресс» не существует. Некоторые могут не согласиться с этим заявлением, отмечая, что нельзя запретить людям изобретать и улучшать; это верно, но есть разница между и изобретением и распространением технологии, и последнее происходит, только если кому-то это выгодно. Представление, что технологические перемены автономны – это опасный миф, который дает преимущество экономической элите, делая ее влияние незаметным. Технологические перемены Промышленной Революции были основаны на вынужденном согласии мужчин, женщин и детей, для которых не осталось возможности выжить из-за «огораживания»**** общинных земель в конце 18 – начале 19 века; для большинства жителей Англии не оставалось выбора, кроме как подчиниться или голодать. То, что технический «прогресс» поднимает уровень жизни – всеобщее заблуждение; материальное благосостояние английского рабочего класса в 19 веке действительно постепенно улучшилось, не благодаря техническому прогрессу, а скорее потому, что население Англии начало получать прибыль от эксплуатации народов Африки, Индии и Азии.
Я думаю, правильнее и полезнее будет «научиться у луддитов» следующему:
Технология – это не то же самое, что машины, и технологические изменения не обязательно означают изменения в машинном оборудовании. Наиболее важные технические нововведения – фабричная система, широкие станки (или если взять пример из современности – транспортировочный контейнер) могут не иметь ничего общего с последними изобретениями, в то время как с принятием других социальных и технологических перемен (например, огораживания, изменения методов распределения товаров, компьютеризации бухгалтерского учета) могут возрасти доходы тех слоев общества, у которых есть власть для осуществления этих мер.
Как говорит Киркпатрик Сейл, «технологии никогда не бывают нейтральными». Однако он не прав, отмечая, что «некоторые из них вредны». Технологии отражают экономическую и социальную систему, в которой они действуют; любые технические изменения нарушают баланс сил в этой системе, появляются выигрывающие и проигрывающие стороны. Технология никогда не будет принята, если она не обещает принести пользу потенциально выигрышной стороне – в нашей культуре это неизменно означает, что технология должна принести прибыль кругу людей, у которых уже достаточно власти, чтобы осуществить изменения.
Рабочие выступали против нескольких жадных, неразборчивых в средствах торговцев, из-за которых большинству пришлось перенять их практику, чтобы иметь возможность конкурировать; «гонка по наклонной» всегда присутствует, даже когда только один человек мошенничает без каких-либо юридических или социальных последствий.
За несколько веков до современных сторонников ненасильственных мер, ноттингемширские луддиты поняли, что важно бороться с системой, а не с людьми. Они не выхолащивали свои идеи и не давали «другой стороне» возможности упрекнуть их в недостатке нравственности. В Йоркшире общественность изначально поддерживала движение, когда оно согласовывалось с социальными нормами, но не захотела мириться с убийствами, даже в ответ на жестокость противоборствующей стороны.
Решение людей, которые не входят в круг находящихся у власти, повлиять на темп и направление технического прогресса – это не ошибочная и совершенно бессмысленная попытка остановить неизбежное, а обоснованный и разумный способ участия в жизни свободного и демократического общества.
*Прим. перев. Имеется в виду антиримское восстание 61 года, возглавлявшееся Боудиккой, женой вождя бриттского племени иценов.
** 1830; выступление сельскохозяйственных рабочих и мелких фермеров против помещиков, в южных графствах, в связи с резким падением жизненного уровня; по имени легендарного бунтаря капитана Свинга
*** 1536-37; Проходило под религиозными лозунгами, но по существу было аграрным. Причиной восстания являлось ухудшение условий жизни народных масс, связанное с началом аграрного переворота, в частности с секуляризацией монастырей, которая послужила новым толчком к обезземелению крестьянства.
**** специфическая форма ликвидации общинных земель и массовой экспроприации крестьянства крупными землевладельцами, огораживавшими общинные пастбищные и пахотные земли, наделы копигольдеров [copyholder ], лизгольдеров [leaseholder] и фригольдеров [freeholder] в 15-19; огораживание способствовало исчезновению крестьянства в Англии.
Луддиты
Автор: Carolyn Dougherty
Перевод: Flute
Зима 1811-1812 года была особенно тяжелой для бедной Англии. Еды было необыкновенно мало из-за войн с Наполеоном, скудного урожая в 1810 и 1811, торговой блокады военного времени и быстрого роста населения – на 14% с 1800 по 1810. Значительное число людей осталось практически без средств к существованию.
В Ноттингемшире производители чулок изготавливали чулки и другие мелкие предметы одежды уже около 200 лет. В то время в регионе было около 30 000 действующих вязальных машин, в основном в мастерских с одним мастером и двумя-тремя учениками. Торговцы трикотажными изделиями управляли коммерческой стороной дела, организовывали продажу продукции и часто сдавали вязальные машины в аренду производителям, которые не могли позволить себе их покупку.
В то время, производители использовали узкие станки, которые позволяли вывязывать отдельные детали белья, благодаря чему у изделий были обработанные края; около 1803, однако, некоторые торговцы стали поощрять использование широких станков, изначально применявшихся для панталон – на них изготавливались полотна ткани, которые потом разрезались, и из них делали перчатки и чулки. Эти предметы одежды, с необработанными краями, были плохого качества и быстро изнашивались. Для управления широкими станками требовалось меньше навыков, для них можно было использовать необученных работников. Опытных, квалифицированных работников приводило в ярость использование этих машин: им теперь не только предстояло соревноваться с неопытными рабочими за более низкую зарплату — низкое качество товаров, производимых таким способом, сделало производство трикотажа позорной профессией.
В начале 1811 было всего несколько случаев саботажа и акций протеста. В ноябре того же года, группа людей под руководством «Неда Лудда» (имя, возможно, пришло из прошлого поколения — тогда ученик, которого несправедливо наказали, сломал свой чулочный станок) ворвалась в мастерскую в Буллвилле. Количество диверсий росло, пока «луддиты» не стали разрушать по 50 машин в неделю; к тому времени как атаки прекратились, было уничтожено более 1000 станков. Группы, которые совершали нападения, были дисциплинированными, организованными и вооруженными, их отличали вдумчивость, рассудительность и порядок – черты, которые элита обычно предпочитает не приписывать рабочим. Также они старались строго следовать своим целям – обеспечить соблюдение норм качества и трудовых стандартов; генерал Лудд дошел до того, что вернул личное имущество, украденное в набеге на мастерскую в феврале 1812. К концу 1811, большая часть мастерских прекратила неприемлемую деловую практику; на них появились вывески, подтверждавшие согласие владельцев с правилами. Нападения в Ноттингемшире почти прекратились к началу 1812.
В то время как в Ноттингемшире движение луддитов затихало, с некоторыми его участниками оно проникло в другие регионы и другие профессии, обретая различные условия, причины для недовольства и цели — wool croppers в Йоркшире в начале 1812 и ткачи в Ланкашире и Чешире в начале 1813. Первоначально луддиты не боролись с механизацией в своей сфере, но луддиты в Йоркшире и Чешире стали разрушать оборудование, предназначенное для автоматизации квалифицированного труда. В отличие от партизанской войны с небольшими мастерскими в Ноттингемшире, луддиты Йоркшира и Ланкашира, из-за размеров и концентрации оборудования, с которым они боролись, проводили генеральные сражения. Масштаб двух последних движений и политический уклон их участников придали им более явный повстанческий характер, они выглядели прямой угрозой структуре федеральной власти.
Йоркширские луддиты были более секретными, более военизированными и более жестокими, чем ноттингемширская группировка; в то время как ноттингемширские луддиты были приверженцами ненасильственных методов, настроения в Йоркшире изменились, после того как один предприниматель убил двух луддитов при нападении на Роуфолдс Милл. В конце апреля Джордж Меллор (лидер группировки) провозгласил лозунг «Мастеров нужно отстреливать»; и сдержал свое слово позже, когда они с сослуживцем устроили засаду на местного владельца мельницы и убили его. После этого убийства движение в Йоркшире потеряло направленность, погрузившись в революционную фракционную политику. Рейды организовывались не с целью разрушения машин, а для кражи оружия и денег, мародеры использовали движение луддитов как прикрытие для своей деятельности.
Национальное правительство в то время было полностью занято войной с Наполеоном; такие средства привлекались на сухопутные и морские сражения в Европе, что для внутренних дел мало что оставалось. Несмотря на призывы потрясенной местной полиции, протесты луддитов не получали государственной огласки около года, а когда правительство наконец обратило на них внимание, они среагировали очень остро; в феврале 1812 в Парламенте был предложен закон, предусматривающий смертную казнь за порчу оборудования, а также усиление государственного правопорядка. Лорд Байрон, который жил в то время Ноттингемшире, и был недавно принят в Палату Лордов, писал лорду Холланду:
С применением некоторого механизма, один человек выполняет работу шестерых-семерых, которые, таким образом, лишаются работы. Но было замечено, что результат этого труда сильно уступает по качеству, практически не пользуется спросом в стране и спешно отправляется на экспорт… мы не должны позволить человечеству пасть жертвой усовершенствований в Механизме.
В своей речи по законопроекту он отметил, что «толпа», которой так боится правительство – это те же люди, что работали на благо страны и воевали с врагами Британии. Но Байрон потерял интерес к делу, когда вскоре после этого вышел в свет «Чайльд Гарольд», и законопроект (поддержанный, среди прочих, Уильямом Уилберфорсом) был утвержден позднее в этом году. Парламент запросил Веллингтон, чтобы отправить войска из Испании сдерживать мятеж на севере; летом 1812 35 000 солдат были посланы в Йоркшир и Ланкашир. Луддизм как отдельное движение рассеялся до печально известных судебных процессов в Йорке в январе 1813, после которых Меллора и двоих его сообщников повесили. Еще четырнадцать человек были повешены несколькими днями позже, итого число повешенных в одно время оказалось самым большим за всю историю Британии. Считалось, что этих людей казнили за ограбления и клятвопреступничество, на самом деле – за то, что они бросили вызов властям.
Следует заметить, что производители трикотажа в Ноттингемшире имели законные права, оговоренные в уставах гильдий и корпораций, а также в статутах, касающихся найма подмастерьев и необходимого срока их службы, числа единиц оборудования, контролируемых одним человеком, использования специального оборудования и качества товара, допускаемого к продаже. Эти права были поставлены под сомнение в начале 18 века в Лондоне и в 1770ых в Ноттингемшире, и работники отплатили разрушением станков. В начале 19 века трикотажники боролись за защиту своих прав законными средствами, но безуспешно; в 1809 их правовая защита была аннулирована, не оставляя им другого выбора, кроме прямых действий.
Также следует заметить, что действия капиталистов, которые спровоцировали луддитские протесты, были такими же, как те, что Наоми Кляйн описывает в своей книге «Доктрина шока». Производители воспользовались волнениями в обществе, вызванными войной, инфляцией и дефицитом, чтобы внедрить такие чуждые экономические методы, как новое использование технологий, фабричная система, неограниченная конкуренция, подрыв традиционных норм и практик, урезание заработной платы и снижение цен на товар. В тех отраслях промышленности и регионах, где капиталисты не воспользовались общественными волнениями для введения этих изменений, беспорядков не было. Методы, использовавшиеся правительством для противостояния движению – разведчики, шпионы, провокаторы, пытки – также и по сей день применяются правительствами; агенты не мучались, под пытками вытягивая из подозреваемых безумные признания, после используя их для того, чтобы сеять страх и подогревать массовые восстания, под контролем и протекцией иностранных (французских или ирландских) террористских организаций.
Луддитское движение следует рассматривать в контексте британской истории народных восстаний против гнета властей, от Боудикки* до массовых беспорядков из-за подушного налога. Такие протесты поднимались не только в среде промышленного пролетариата, но и сельскохозяйственных работников (свинговские бунты**), и даже мелких землевладельцев, профессионалов (Благодатное паломничество***) и аристократов (Восстание Баронов). Луддизм впоследствии слился с движениями протеста, которые были вызваны ужасными условиями труда из-за распространения фабричной системы; эти события были описаны Фридрихом Энгельсом в его работе «Положение рабочего класса в Англии» в 1844. В конечном счете, протесты и восстания привели в ходе 19 века к некоторым парламентским реформам и расширению избирательного права.
Приведенная ниже цитата, пожалуй, заключает в себе типичный ответ современности луддизму:
Однажды сделанное изобретение – это такая же постоянная часть цивилизации, как ДНК в гене эмбриона, являющаяся постоянной частью личности. Когда представляемая ей особенность уже закодирована, со временем она неизбежно проявится… Стрела времени движется только в одном направлении… Изобретение может проходить новые стадии в своем развитии, но невозможно его «разизобрести».
— Роберт Рейд, Land of Lost Content, 279-280
Похоже, большинство людей считает, что урок, преподанный луддитам в том, что «прогресс невозможно остановить»; что на самом деле невозможно остановить, так это использование экономической власти элитой, особенно когда это скрывается под знаменем технологического прогресса. Производственный процесс не механизирован, потому что механизация, по сути, «эффективнее», и следовательно лучше; если это правда, то почему в то время как наше машинное оборудование производится при помощи механизированного труда, нашу одежду все еще делают бедные женщины? Ясно, что такой вещи как «технический прогресс» не существует. Некоторые могут не согласиться с этим заявлением, отмечая, что нельзя запретить людям изобретать и улучшать; это верно, но есть разница между и изобретением и распространением технологии, и последнее происходит, только если кому-то это выгодно. Представление, что технологические перемены автономны – это опасный миф, который дает преимущество экономической элите, делая ее влияние незаметным. Технологические перемены Промышленной Революции были основаны на вынужденном согласии мужчин, женщин и детей, для которых не осталось возможности выжить из-за «огораживания»**** общинных земель в конце 18 – начале 19 века; для большинства жителей Англии не оставалось выбора, кроме как подчиниться или голодать. То, что технический «прогресс» поднимает уровень жизни – всеобщее заблуждение; материальное благосостояние английского рабочего класса в 19 веке действительно постепенно улучшилось, не благодаря техническому прогрессу, а скорее потому, что население Англии начало получать прибыль от эксплуатации народов Африки, Индии и Азии.
Я думаю, правильнее и полезнее будет «научиться у луддитов» следующему:
Технология – это не то же самое, что машины, и технологические изменения не обязательно означают изменения в машинном оборудовании. Наиболее важные технические нововведения – фабричная система, широкие станки (или если взять пример из современности – транспортировочный контейнер) могут не иметь ничего общего с последними изобретениями, в то время как с принятием других социальных и технологических перемен (например, огораживания, изменения методов распределения товаров, компьютеризации бухгалтерского учета) могут возрасти доходы тех слоев общества, у которых есть власть для осуществления этих мер.
Как говорит Киркпатрик Сейл, «технологии никогда не бывают нейтральными». Однако он не прав, отмечая, что «некоторые из них вредны». Технологии отражают экономическую и социальную систему, в которой они действуют; любые технические изменения нарушают баланс сил в этой системе, появляются выигрывающие и проигрывающие стороны. Технология никогда не будет принята, если она не обещает принести пользу потенциально выигрышной стороне – в нашей культуре это неизменно означает, что технология должна принести прибыль кругу людей, у которых уже достаточно власти, чтобы осуществить изменения.
Рабочие выступали против нескольких жадных, неразборчивых в средствах торговцев, из-за которых большинству пришлось перенять их практику, чтобы иметь возможность конкурировать; «гонка по наклонной» всегда присутствует, даже когда только один человек мошенничает без каких-либо юридических или социальных последствий.
За несколько веков до современных сторонников ненасильственных мер, ноттингемширские луддиты поняли, что важно бороться с системой, а не с людьми. Они не выхолащивали свои идеи и не давали «другой стороне» возможности упрекнуть их в недостатке нравственности. В Йоркшире общественность изначально поддерживала движение, когда оно согласовывалось с социальными нормами, но не захотела мириться с убийствами, даже в ответ на жестокость противоборствующей стороны.
Решение людей, которые не входят в круг находящихся у власти, повлиять на темп и направление технического прогресса – это не ошибочная и совершенно бессмысленная попытка остановить неизбежное, а обоснованный и разумный способ участия в жизни свободного и демократического общества.
*Прим. перев. Имеется в виду антиримское восстание 61 года, возглавлявшееся Боудиккой, женой вождя бриттского племени иценов.
** 1830; выступление сельскохозяйственных рабочих и мелких фермеров против помещиков, в южных графствах, в связи с резким падением жизненного уровня; по имени легендарного бунтаря капитана Свинга
*** 1536-37; Проходило под религиозными лозунгами, но по существу было аграрным. Причиной восстания являлось ухудшение условий жизни народных масс, связанное с началом аграрного переворота, в частности с секуляризацией монастырей, которая послужила новым толчком к обезземелению крестьянства.
**** специфическая форма ликвидации общинных земель и массовой экспроприации крестьянства крупными землевладельцами, огораживавшими общинные пастбищные и пахотные земли, наделы копигольдеров [copyholder ], лизгольдеров [leaseholder] и фригольдеров [freeholder] в 15-19; огораживание способствовало исчезновению крестьянства в Англии.
1 комментарий
Барыги и так будут барыжить, хоть с технологиями, хоть без. Все дело в людях.
Яркий антипример к статье — корпорация Toyota. Про их технологии, думаю, говорить не стоит. При всем при этом в тоёте, насколько мне известно, ни разу до кризиса не было массовых сокращений.