История пиратства Российского (часть 3)

Как и следовало ожидать, самые серьезные замечания по существу дела были подготовлены в записке крупнейшей легальной компании, существовавшей тогда на Российском музыкальном рынке – АО «Граммофон». Примечательно, что в этой записке впервые были поставлены конкретные вопросы о защите смежных, фонограммных прав, вопрос о которых (даже как понятии) ранее не рассматривался. АО «Граммофон» подчеркивало, что на производство и распространение грампластинок им расходуются огромные средства, в то время как другие компании занимаются откровенным воровством, принося огромный ущерб легальным производителям.

Действительно, успех «Граммофона» вызвал появление в России многочисленных мелких фабрик, занимавшихся почти исключительно подделкой их записей. В Санкт-Петербурге, например, работало товарищество «Орфеон», в каталоге которого из 1032 наименований 864 были украдены с пластинок «Граммофона». Товарищество «Тонофон», также имевшее в столице собственную фабрику, из 418 наименований каталога 308 украло у «Граммофона». Вдобавок «Тонофон» присвоил торговую марку «Зонофона» – дочерней компании АО «Граммофон». Таким образом, диски «Тонофона» не только повторяли чужой репертуар по содержанию записей, но даже и внешне копировали оригиналы, включая цвет этикетки, изменяя лишь первую букву в названии. Это обстоятельство многие неискушенные покупатели не замечали вообще.

Компания Intona, в каталогах которой значилось 302 наименования грампластинок, 266 позаимствовала все у той же компании «Граммофон». Следует отметить, что с 1909 года Intona поменяла название на «Сирена Рекордъ», и стала сама делать легальные записи, превратившись впоследствии в крупнейшую легальную российскую компанию. В качестве пиратствующих фирм в записке также были названы Perfect, Parlophon и Adler.

Все эти факты и конкретные обвинения в воровстве были опубликованы отдельной брошюрой и направлены в Государственную Думу, компетентным органам, а также звукозаписывающим компаниям, музыкальным газетам и журналам. Как только стали очерчиваться контуры будущего закона, товарищество «Орфеон» вложило средства, вырученные от продаж «копированных» пластинок, в проведение собственных оригинальных записей. Ход был явно пропагандистский и хорошо просчитанный, поскольку вскоре музыкальная общественность узнала о «странном альянсе» пирата номер один «Орфеона» с российским отделением законопослушной американской компании «Колумбия». Ее дела в империи шли не очень ладно, и она очень хотела «подвинуть» конкурентов. Удивлению АО «Граммофон» не было предела, когда выяснилось, что именно эти две фирмы представили председателю Государственной Думы перед вторым чтением закона «Об авторском праве» петицию, в которой ходатайствовали… о законодательной защите их индустрии! Воистину, хочешь защищаться – нападай первым. Вскоре директор «Орфеона» Финкельштейн пошел еще дальше. Через влиятельных подставных лиц он «посоветовал» АО «Граммофон» купить у него фабрику, чтобы он в будущем не занимался выпуском пиратских дисков. В процессе длительных переговоров был подготовлен контракт, в котором этот пункт был оговорен предельно ясно. Несмотря на это, «Орфеон» сразу же после заключения договора вновь стал подделывать записи. Свой бизнес он приостановил лишь 20 марта 1911 года, когда был принят новый закон, да и то ненадолго, поскольку нашел возможность использовать слабые места этого закона для продолжения своего дела.

Изобретательность российских музыкальных пиратов не знала границ. Как только легальные производители дисков объединились в «Лигу честной торговли» и выступили единым фронтом против незаконного использования их продукции, пираты приступили к массовому производству пластинок под «новыми» товарными знаками.

Все делалось предельно просто. Бралась, к примеру, какая-нибудь удачная запись компании «Зонофон», и копировалась почти один к одному. Но в этом «почти» и заключался весь смысл нового обмана. Все было как в оригинале, за исключением одной буквы. Вместо «Зонофон» на диске значилось «Зомофон». Покупатель, привыкший к темно-зеленой этикетке компании, порой и не обращал внимание на замену одной буквы — уж слишком устойчивую репутацию имел «Зонофон» на российском рынке. И, конечно же, попадался. Слушать эти записи было практически невозможно, и тогда покупателю открывалась суровая правда. А так как букв в русском алфавите предостаточно, то вскоре в продаже появились «Золофоны» и другие модификации оригинала. Это очень похоже на вошедшие в народный лексикон Abibas, Povasonic и Sqny из 90-х нашего века.

Примерно та же участь постигла популярную киевскую фирму грамзаписи «Экстрафон», также выпускавшую свои записи под лейблом «Артистотипия». Лучшие записи этой компании стали появляться в продаже под логотипами «Экстрофон» и «Аристотипия». В то время как одни пиратские компании работали «под фирму», другие создавали «новые лейблы». Так, на российском рынке появилась продукция компаний «Селестен Рекорд», «Кантофон» и «Эксцельсиор», которые все свои записи черпали из каталогов легальных производителей. Вскоре подделка оригинальных пластинок приняла международный характер.

Интересно, что деятельность иностранных пиратов удалось прикрыть достаточно быстро. Еще в 1909 году руководство АО «Граммофон» сообщало своим клиентам: «Среди многочисленных подделывателей наших пластинок явилась и одна из немецких фабрик. Работавшая по заказам из России, она продавала в разных городах империи пластинки под названием „Дива“. Hашим юристам и адвокатам удалось приостановить судебным порядком, впредь до окончания разбора дела, дальнейшее изготовление пластинок „Дива“ для экспорта в Россию под страхом взыскания с упомянутой фирмы штрафа в 15 тысяч марок и шестимесячного тюремного заключения».

В России же ничего не менялось. На этом фоне достаточно интересными казались попытки создания новых лейблов на базе старых. Именно так появились на свет пластинки «Империал Рекорд». А началось все с того, что варшавская компания «Сирена» после пуска своего нового производства забраковала огромную партию пластинок, которая была продана за чисто символическую цену. Карл Сандаль, технический директор компании, возражал против этой сделки, чувствуя видимо, что-то неладное — и был прав. Вскоре все бракованные диски появились в продаже в различных городах страны. Однако узнать в них продукцию «Сирены» было непросто! Предприимчивые оптовые покупатели бракованного товара заклеили верхнюю часть этикетки с оригинальным названием компании. Так на рынке появились пластинки с громким названием «Империал Рекорд».

Многие российские звукозаписывающие компании, впоследствии легально работавшие на отечественном рынке, начинали как пираты. Именно такие метаморфозы произошли с фирмой «Интона», которая весь свой стартовый капитал сделала исключительно на пиратских изданиях, и лишь потом переключилась на легальное производство, появившись на рынке под маркой «Сирена». Были среди пиратов и случаи взаимного «плагиата». Так например, торговые агенты известной санкт-петербургской фирмы «Тонофон» однажды с удивлением обнаружили в продаже у своих же оптовых покупателей диски с логотипом «Торнофон», полностью повторяющие их самые коммерческие записи, которые они, в свою очередь, «переняли» у АО «Граммофон».

Столицами подпольного музыкального бизнеса были Москва, Санкт-Петербург, Варшава и, — ну, конечно же! — Одесса. Именно в этом славном городе работала одна из самых самобытных пиратских компаний «Поляфон», названная так в честь своего отца-основателя господина Полякина. Семейный бизнес процветал: Под чутким руководством папы на собственном мини-заводе штамповали пиратские пластинки, а сыновья-«дистрибьюторы» развозили товар по городам и весям, прикрываясь торговой фирмой «Полякин и сыновья». Этикетки дисков имели чудовищные грамматические ошибки и опечатки, но, несмотря на это, продавались достаточно бойко. Все попытки обворованных артистов и звукозаписывающих компаний прикрыть незаконный бизнес заканчивались ничем — «мудрый» Полякин-старший дружил и с местной полицией, и с отцами города, которые закрывали глаза на все его «шалости».

Первый патефон.

Жертвами пиратов в России были практически все звукозаписывающие компании, выпускавшие популярных исполнителей. Единственная компания, которая смогла противостоять пиратству, была «Патэ». Французы уверенно чувствовали себя на российском рынке, поскольку «Генеральная компания фонографов, синематографов и точных аппаратов братьев Патэ» («Pathefreres») пошла своим технологическим путем. Ставка была сделана на развитие идей Томаса Альвы Эдисона применительно к дисковому носителю.

Сегодня такое решение кажется вполне логичным. «Патэ» во многом предвосхитили и предугадали принципы современной записи на компакт-диск (модуляция по глубине напоминает цифровое кодирование), но тогда логика развития грамзаписи двигалась в другом направлении.

Основная разница была в том, что стандарт Берлинера царапал иглой по стеклянному диску в воске (таким был мастер-диск), двигая иголкой вдоль вправо-влево относительно линии движения, рисуя как бы растянутую синусоиду, а головка Патэ двигалась ровно, создавая рельеф глубиной дорожки.

Накопив значительный опыт при производстве фонографов и валиков, инженеры компании предполагали использовать его при изготовлении принципиально новой пластинки, выгодно отличающейся от дисков Берлинера. Они старались сделать пластинку с меньшим уровнем шума, чем это было в граммофоне, и с большим временем звучания, что уже тогда можно было достичь с помощью технологии глубинной записи. Создав граммофон особой конструкции, по внешнему виду мало чем отличавшийся от обыкновенного, кроме отсутсвия громоздкой трубы, фирма «Пате» назвала его в свою честь «патефоном».

Интересно, что именно это название позже прижилось у нас в стране, став yниверсальным для любых граммофонов портативного исполнения. Рекламируя свои диски и «говорящую машину», компания подчеркивала удивительные особенности новинки: «Пластинки Пате для патефона устраняют собой очень большое неудобство, а именно – перемену иголок; при проигрывании наших пластинок совсем не требуется иголок, так как передача звуков происходит посредством сапфира, которого менять не надо».

Действительно, неотьемлемая деталь граммофона – игла – отсутствовала, благодаря чему шипение было значительно меньше. Сапфировый звукосниматель заканчивался шариком, соприкасающимся с пластинкой, и позволял проигрывать ее много раз, не оставляя каких -либо заметных следов. Своеобразная «вечная игла» – преимущество патефона, позволявшее ему конкурировать с граммофоном. Для воспроизведения звуков, записанных методом модуляции канавки по глубине, была изобретена особая диафрагма Пате, составлявшая главный узел аппарата. Вращалась пластинка с помощью пружинного двигателя, который приходилось «заводить» специальной ручкой.

Позднее «Пате» предлагала всем владельцам граммофонов, неудовлетворенных качеством работы граммофонов или репертуаром записей, покупать тонарм и «диафрагму Пате», и таким образом преобразовывать их граммофоны в патефоны. Скорость вращения диска устанавливалась в пределах 90…100 об/мин. Этот тонкий технологический и рекламный ход позволял превратить каждого владельца конкурирующего аппарата в покупателя компании «Пате».



Материалы взяты из исторического цикла Александра Тихонова из журнала «Звукорежиссер».
Скомпилировано Tancist
Часть II