История о Бейкер-стрит и ее окрестностях. Часть вторая, в которой рассказывается, как Светозар Чернов хотел избавиться от Холмса
К началу истории.
7 октября 2011 г., около пяти часов утра Светозар Чернов закончил второе издание «Бейкер-стрит». Книга называется«Бейкер-стрит и окрестности: эпоха Шерлока Холмса».
Те, кто придут в недоумение, подумав: «но как же, ведь Светозар Чернов умер! » — ошибутся. Светозар Чернов жив, пусть и имеет теперь только одно материальное воплощение. Это обстоятельство не мешает соавторам продолжать начатое дело, спорить и даже выражать недовольство друг другом.
Да, верно, Степан Поберовский был фигурой парадной, а Артемий Владимиров всегда предпочитал оставаться «за кадром», и к этому привыкли читатели, большая часть которых даже не подозревала, что за одним именем стоят двое, и что все, что сделано Светозаром Черновым (за редким исключением) — сделано вдвоем.
Но, при всем этом, речь идет не о Степане Поберовском, и не об Артемии Владимирове в отдельности: речь идет об авторе — Светозаре Чернове. Имейте в виду: он жив.
Писатель жив, книга закончена. Та самая, что должна была стать «Занимательной энциклопедией викторианства в картинках». В скором времени она выйдет в том же издательстве «Форум».
А пока придется дать вам, читатель, некоторые объяснения.
Автор этой книги хотел избавиться от Холмса. Светозару Чернову надоел Холмс. Он – страшное дело – не любит великого сыщика и даже не считает его великим. Он… Но прежде, чем речь пойдет об авторе, следует сказать несколько слов о самой книге.
Прежде всего, давайте разберемся всерьез: кому и зачем нужна «Бейкер-стрит»? В аннотациии к предыдущему изданию значилось: «Книга написана для сочинителей фанфиков и любителей-холмсоведов». Что ж, да. И те, и другие от ее прочтения серьезно выиграют. Но феномен Бейкер-стрит захватывает (во всех смыслах слова) гораздо большую аудиторию. Это сложно сформулировать, но факт: большинство читателей отчего-то проявляет любопытство к викторианскому быту. Начинается все с пресловутой трубки, кепки-двукозырки – и выходит далеко за пределы Бейкер-стрит. Попробуем задаться вопросом: Откуда возникает интерес к викторианству? Может быть, эстетика? Дамы в корсетах, мужчины в цилиндрах? Но если бы вы знали, как эти дамы и эти мужчины носили… впрочем, как раз это вы и узнаете, в главе «Одежда». Викторианский Лондон – конечно же, именно Лондон! – Джек-Потрошитель, лондонская полиция, знаменитые туманы, и Темза, сэр, – разве все это может оставить равнодушным? Все это, как ни забавно, ведет к дому на Бейкер-стрит. Этот адрес вот уже сто с лишним парадоксальным образом будоражит воображение читателей всего мира.
Но почему? Какое отношение викторианский Лондон имеет к нашей, современной жизни?
Ироничное замечание, адресованное набившему оскомину викториано-эстетству, не так просто, как кажется. Все эти фраки и корсеты, шляпы и трости, векселя и визитные карточки – важная часть символа, который и представляет для нас викторианская эпоха — зримая, осязаемая и ощущаемая. Чем, собственно, русский читатель и обязан Светозару Чернову.
Так и просится написать: " в наше время...". Но какое оно - наше время?
Черное, белое и все прочие краски слились к двадцать первому веку в невнятную массу, все смешалось, все перепуталось. Да и зачем разбираться в чем-то, зачем что-то предпринимать людям, которым не грозит смерть от голода, холода или дизентерии? Конечно, и в наше время происходят катастрофы, но, пока они не касаются нас лично, все это не имеет к нам никакого отношения.
Итак, в наше время. Во время, когда простые и понятные «добро», «зло», «любовь» и «дружба», и, стыдно выговорить, «благородство», «честь» превратились в некую запутанную абстракцию. Во время, когда в разговоре нередко можно услышать нерешительное «как бы», как раз к этим вещам и относящееся. А главное, когда мы все более и более отвыкаем предпринимать какие-либо усилия, приучая себя к мысли, что следует быть счастливым даже, когда ты вконец несчастен, — вот в такое время начинает остро хотеться чего-то настоящего. Наши чувства и мысли совершенно запутались, а когда что-то вконец запутывается, когда теряются важные вещи, без которых дальнейшая жизнь становится затруднительной (а что может быть страшнее, чем потерять себя?) – самое время обращаться на Бейкер-стрит, к Шерлоку Холмсу. Именно здесь мир вещей воплощает те самые замечательные человеческие качества, которых нам так не хватает.
Мы скучаем по старому доброму дому, где предметы могут рассказывать о событиях, которым были свидетелями — порой, лучше людей. В наше время они сделались не нужны. Мы не получаем телеграмм, в которых стояло бы: «Срочно приезжайте!» и не бежим на ближайший поезд, чтобы прибыть на помощь своему другу. Мы и друга-то этого не имеем. У нас вместо друзей– приятели, знакомые, и, извините, тусовка. Мы готовы восхищаться злодеями – от всей души. Но только, чтобы это были настоящие злодеи! Такие, у которых не бывает сложных психологических мотиваций, по которым они не то злодеи, не то борцы за добро и справедливость, не то ни рыба, ни мясо, не то все сразу, сам черт не разберет, кто. Бывает, конечно, что какой-нибудь злодей вдруг стал жертвой запутанности собственной души – но мистер Шерлок Холмс, проживающий по Бейкер-стрит, 221б, со своим другом доктором Ватсоном, быстро это дело распутает.
Нам сделалось непонятно, одиноко и скучно. Недостает лишь справки с диагнозом от домашнего врача. Возможно, именно доктор Ватсон и сумел бы поставить такой диагноз. Отложил бы стетоскоп, сказал «гм», и произнес вежливым, но решительным тоном, прямо глядя в глаза пациенту: «Ожирение чувств». А Шерлок Холмс, сидя в кресле напротив, небрежно кивнул бы: «Я так и знал».
Самое смешное, что все это брюзжание, относящее к нашей эпохе, слово в слово, могло быть написано во времена великого сыщика. Которого Светозар Чернов не считает великим. Который… Вот теперь пришло время рассказать и об авторе.
Вернемся к концу первой части нашей истории.
Итак, 3 апреля 2010 года не стало Степана Поберовского.
«Умер Светозар Чернов», — написали журналисты и блоггеры.
Но история, к счастью, не кончена. «Занимательная энциклопедия» должна была быть дописана. И хотя Артемий Владимиров, оставшись один, тоже сказал: «Светозар Чернов умер», это была неправда. Светозар Чернов жив, и работа над «Викторианой», как называлась книга про себя и для себя, продолжалась.
Положение осложнял Шерлок Холмс. Светозар Чернов хотел говорить с читателем о викторианском быте и подозревал, что без Холмса читатель не захочет его слушать. Кто и почему заинтересуется книгой, в которой говорится о панталонах и векселях, о перфорации туалетной бумаги и о работе лондонских частных детективов, если все это не имеет никакого отношения к Шерлоку Холмсу?
И сыщик был выгнан вон. Как только это случилось, автор впал в смятение, дурное настроение – словом, начал сомневаться. Он ходил по Петербургу и злился. В самом деле, кому и зачем все это теперь нужно?
Светозар Чернов шел по Петергофу, по берегам Невы и Фонтанки, переходил мосты и пересекал парки. То, что только одна его половина осталась в своем материальном воплощении, ничуть не мешало: соавторы продолжали работать. С каждым шагом становилось яснее и яснее: Петербург в чем-то удивительно напоминает Лондон. Этим свойством обладает довольно много городов, но именно в Петербурге есть что-то, какой-то особенный дух эпохи. Который, видимо, и породил Светозара Чернова. Который продолжал сомневаться.
Результатом сомнений стало возвращение Холмса в книгу. Детектив с Бейкер-стрит слишком хорошо отражает дух своего времени, слишком ярко воплощает образ того героя, ради которого и нужны именно эти, а не другие, декорации. Но не одним духом Конан Дойля может похвастаться эта книга. Проникновение автора в атмосферу эпохи, его умение анализировать, осязать и ощущать, и уж, тем более, по мельчайшим деталям восстанавливать картину событий — безусловно, фокус, и фокус преизрядный. Но не менее важно, что Чернов — русский. Будет, вероятно, слишком громко сказать „русский Шерлок Холмс“, но мироощущение писателя, атмосфера «Бейкер-стрит»- гораздо больше и глубже, чем просто изящная стилизация. Она – современное продолжение того мира, в котором поселился когда-то Шерлок Холмс.
Словом, речь не столько о викторианстве, сколько, если уж откровенно – о шерлокианстве. (Человек, держащий в руках эту книгу не нуждается в пояснениях к этому слову). Шерлокианство — что-то внутри нас, что-то со своей, весьма интересной географией, что не поддается времени. Вот почему Холмса нельзя ни убить, ни забыть. Как бы ни пытались сделать это ни автор «Бейкер-стрит и окрестностей» Светозар Чернов, ни даже сам Конан Дойль.
7 октября 2011 г., около пяти часов утра Светозар Чернов закончил второе издание «Бейкер-стрит». Книга называется«Бейкер-стрит и окрестности: эпоха Шерлока Холмса».
Те, кто придут в недоумение, подумав: «но как же, ведь Светозар Чернов умер! » — ошибутся. Светозар Чернов жив, пусть и имеет теперь только одно материальное воплощение. Это обстоятельство не мешает соавторам продолжать начатое дело, спорить и даже выражать недовольство друг другом.
Да, верно, Степан Поберовский был фигурой парадной, а Артемий Владимиров всегда предпочитал оставаться «за кадром», и к этому привыкли читатели, большая часть которых даже не подозревала, что за одним именем стоят двое, и что все, что сделано Светозаром Черновым (за редким исключением) — сделано вдвоем.
Но, при всем этом, речь идет не о Степане Поберовском, и не об Артемии Владимирове в отдельности: речь идет об авторе — Светозаре Чернове. Имейте в виду: он жив.
Писатель жив, книга закончена. Та самая, что должна была стать «Занимательной энциклопедией викторианства в картинках». В скором времени она выйдет в том же издательстве «Форум».
А пока придется дать вам, читатель, некоторые объяснения.
Автор этой книги хотел избавиться от Холмса. Светозару Чернову надоел Холмс. Он – страшное дело – не любит великого сыщика и даже не считает его великим. Он… Но прежде, чем речь пойдет об авторе, следует сказать несколько слов о самой книге.
Прежде всего, давайте разберемся всерьез: кому и зачем нужна «Бейкер-стрит»? В аннотациии к предыдущему изданию значилось: «Книга написана для сочинителей фанфиков и любителей-холмсоведов». Что ж, да. И те, и другие от ее прочтения серьезно выиграют. Но феномен Бейкер-стрит захватывает (во всех смыслах слова) гораздо большую аудиторию. Это сложно сформулировать, но факт: большинство читателей отчего-то проявляет любопытство к викторианскому быту. Начинается все с пресловутой трубки, кепки-двукозырки – и выходит далеко за пределы Бейкер-стрит. Попробуем задаться вопросом: Откуда возникает интерес к викторианству? Может быть, эстетика? Дамы в корсетах, мужчины в цилиндрах? Но если бы вы знали, как эти дамы и эти мужчины носили… впрочем, как раз это вы и узнаете, в главе «Одежда». Викторианский Лондон – конечно же, именно Лондон! – Джек-Потрошитель, лондонская полиция, знаменитые туманы, и Темза, сэр, – разве все это может оставить равнодушным? Все это, как ни забавно, ведет к дому на Бейкер-стрит. Этот адрес вот уже сто с лишним парадоксальным образом будоражит воображение читателей всего мира.
Но почему? Какое отношение викторианский Лондон имеет к нашей, современной жизни?
Ироничное замечание, адресованное набившему оскомину викториано-эстетству, не так просто, как кажется. Все эти фраки и корсеты, шляпы и трости, векселя и визитные карточки – важная часть символа, который и представляет для нас викторианская эпоха — зримая, осязаемая и ощущаемая. Чем, собственно, русский читатель и обязан Светозару Чернову.
Так и просится написать: " в наше время...". Но какое оно - наше время?
Черное, белое и все прочие краски слились к двадцать первому веку в невнятную массу, все смешалось, все перепуталось. Да и зачем разбираться в чем-то, зачем что-то предпринимать людям, которым не грозит смерть от голода, холода или дизентерии? Конечно, и в наше время происходят катастрофы, но, пока они не касаются нас лично, все это не имеет к нам никакого отношения.
Итак, в наше время. Во время, когда простые и понятные «добро», «зло», «любовь» и «дружба», и, стыдно выговорить, «благородство», «честь» превратились в некую запутанную абстракцию. Во время, когда в разговоре нередко можно услышать нерешительное «как бы», как раз к этим вещам и относящееся. А главное, когда мы все более и более отвыкаем предпринимать какие-либо усилия, приучая себя к мысли, что следует быть счастливым даже, когда ты вконец несчастен, — вот в такое время начинает остро хотеться чего-то настоящего. Наши чувства и мысли совершенно запутались, а когда что-то вконец запутывается, когда теряются важные вещи, без которых дальнейшая жизнь становится затруднительной (а что может быть страшнее, чем потерять себя?) – самое время обращаться на Бейкер-стрит, к Шерлоку Холмсу. Именно здесь мир вещей воплощает те самые замечательные человеческие качества, которых нам так не хватает.
Мы скучаем по старому доброму дому, где предметы могут рассказывать о событиях, которым были свидетелями — порой, лучше людей. В наше время они сделались не нужны. Мы не получаем телеграмм, в которых стояло бы: «Срочно приезжайте!» и не бежим на ближайший поезд, чтобы прибыть на помощь своему другу. Мы и друга-то этого не имеем. У нас вместо друзей– приятели, знакомые, и, извините, тусовка. Мы готовы восхищаться злодеями – от всей души. Но только, чтобы это были настоящие злодеи! Такие, у которых не бывает сложных психологических мотиваций, по которым они не то злодеи, не то борцы за добро и справедливость, не то ни рыба, ни мясо, не то все сразу, сам черт не разберет, кто. Бывает, конечно, что какой-нибудь злодей вдруг стал жертвой запутанности собственной души – но мистер Шерлок Холмс, проживающий по Бейкер-стрит, 221б, со своим другом доктором Ватсоном, быстро это дело распутает.
Нам сделалось непонятно, одиноко и скучно. Недостает лишь справки с диагнозом от домашнего врача. Возможно, именно доктор Ватсон и сумел бы поставить такой диагноз. Отложил бы стетоскоп, сказал «гм», и произнес вежливым, но решительным тоном, прямо глядя в глаза пациенту: «Ожирение чувств». А Шерлок Холмс, сидя в кресле напротив, небрежно кивнул бы: «Я так и знал».
Самое смешное, что все это брюзжание, относящее к нашей эпохе, слово в слово, могло быть написано во времена великого сыщика. Которого Светозар Чернов не считает великим. Который… Вот теперь пришло время рассказать и об авторе.
Вернемся к концу первой части нашей истории.
Итак, 3 апреля 2010 года не стало Степана Поберовского.
«Умер Светозар Чернов», — написали журналисты и блоггеры.
Но история, к счастью, не кончена. «Занимательная энциклопедия» должна была быть дописана. И хотя Артемий Владимиров, оставшись один, тоже сказал: «Светозар Чернов умер», это была неправда. Светозар Чернов жив, и работа над «Викторианой», как называлась книга про себя и для себя, продолжалась.
Положение осложнял Шерлок Холмс. Светозар Чернов хотел говорить с читателем о викторианском быте и подозревал, что без Холмса читатель не захочет его слушать. Кто и почему заинтересуется книгой, в которой говорится о панталонах и векселях, о перфорации туалетной бумаги и о работе лондонских частных детективов, если все это не имеет никакого отношения к Шерлоку Холмсу?
И сыщик был выгнан вон. Как только это случилось, автор впал в смятение, дурное настроение – словом, начал сомневаться. Он ходил по Петербургу и злился. В самом деле, кому и зачем все это теперь нужно?
Светозар Чернов шел по Петергофу, по берегам Невы и Фонтанки, переходил мосты и пересекал парки. То, что только одна его половина осталась в своем материальном воплощении, ничуть не мешало: соавторы продолжали работать. С каждым шагом становилось яснее и яснее: Петербург в чем-то удивительно напоминает Лондон. Этим свойством обладает довольно много городов, но именно в Петербурге есть что-то, какой-то особенный дух эпохи. Который, видимо, и породил Светозара Чернова. Который продолжал сомневаться.
Результатом сомнений стало возвращение Холмса в книгу. Детектив с Бейкер-стрит слишком хорошо отражает дух своего времени, слишком ярко воплощает образ того героя, ради которого и нужны именно эти, а не другие, декорации. Но не одним духом Конан Дойля может похвастаться эта книга. Проникновение автора в атмосферу эпохи, его умение анализировать, осязать и ощущать, и уж, тем более, по мельчайшим деталям восстанавливать картину событий — безусловно, фокус, и фокус преизрядный. Но не менее важно, что Чернов — русский. Будет, вероятно, слишком громко сказать „русский Шерлок Холмс“, но мироощущение писателя, атмосфера «Бейкер-стрит»- гораздо больше и глубже, чем просто изящная стилизация. Она – современное продолжение того мира, в котором поселился когда-то Шерлок Холмс.
Словом, речь не столько о викторианстве, сколько, если уж откровенно – о шерлокианстве. (Человек, держащий в руках эту книгу не нуждается в пояснениях к этому слову). Шерлокианство — что-то внутри нас, что-то со своей, весьма интересной географией, что не поддается времени. Вот почему Холмса нельзя ни убить, ни забыть. Как бы ни пытались сделать это ни автор «Бейкер-стрит и окрестностей» Светозар Чернов, ни даже сам Конан Дойль.
0 комментариев