Почти Steampunk Story (четвертая глава)

ГЛАВА 4. CERTUS ADVERSUS INCERTA EST (ЗАВЕДОМО СПОКОЕН ПЕРЕД НЕВЕДОМЫМ)

Вдоль горизонта вяло ползли тяжелые тучи. Их буквально прижимало к земле. Казалось, еще немного и они заскребут темным брюхом по ощерившейся ржавыми трубами поверхности старых заплесневелых крыш. Там внизу уже давно сгустились мрачные сумерки, тени захватили не только грязные углы и подворотни, но и улицы, и бульвары, и широкие площади. Какие красивые слова — «улица», «бульвар»… На деле же ничего красивого: закопченные, забрызганные грязью и нечистотами стены домов; выщербленная, вся в рытвинах и колдобинах мостовая, которую не в состоянии отмыть даже самый сильный ливень; хлам и мусор, сваленный в канавах, на узких тротуарах и вдоль поребриков. Хлам почти захватил этот город, вытеснил его жителей, заставил их жаться к стенам, пробираться сквозь кучи мусора с риском переломать себе ноги и крысиной мелкой побежкой пересекать мостовую, где с трудом разъезжались две машины.
Лучше всего в этом городе было на крыше. Здесь вечный полумрак городских колодцев сменялся пусть низким и серо-грязным, но все-таки небом. Он предпочитал думать, что небо здесь не низко, а близко, и молитвы искренне верующих жителей достигают его быстрее, чем в других местах. Себя, впрочем, к этой категории людей он не причислял. Он даже не являлся жителем этого гнусного местечка.

***
Связного он ждал уже три дня, теряясь в догадках, куда же тот запропастился. При ином раскладе посещение этой нейтральной зоны было бы отличным способом погасить чрезмерную веселость и оптимизм. Но вынужденное пребывание здесь уже начинало действовать на нервы. Нельзя сказать, чтобы он нервничал, а если это было и так, то внешне это никак не проявлялось. Просто три дня безделья, конечно, роскошный подарок с его-то жизнью, но уж лучше бы где-нибудь в другом месте. Нейтральная зона благодаря их усилиям в настоящий момент представляла собой обширнейшее пространство. И этот город был, наверное, самой гадкой дырой на освобожденной территории. Кроме того, проживание здесь накладывало на жителей неизгладимый отпечаток болезненности и обреченности. И человек с его здоровьем рано или поздно просто обязан был привлечь к себе повышенное внимание. Вот этого самого внимания и не хотелось бы совсем!
— Нет так нет, — уже в который раз повторил он самому себе и для убедительности сказал это вслух. Но вместо того, чтобы, наконец, встать и убраться с этой безрадостной крыши, лишь поменял положение тела, поудобнее привалившись к ржавой покосившейся трубе. «Нет так нет, — эхом отразилось в сознании, — нет так нет». Эта фраза подавила в нем все остальные мысли и вопросы. Например, какого черта он здесь делает? Или зачем назначать встречу в таком удручающем месте? А главное: кого он здесь ждет-то? И почему не может никак уйти с этой отвратительной крыши? Как заезженная пластинка, пилила и пилила мозг одна и та же фраза: «Нет так нет. Нет так нет. Нет так нет».

***
Вообще-то нужно было уходить. Все разумные и даже неразумные сроки давно вышли. Просто сознание не хотело мириться с поражением, не хотело признавать, что он в этот раз проиграл по вине какого-то неведомого связного, человека, который вряд ли знал, что должен передать и кому. А если знал и ...?
«А не слишком ли много ты о себе думаешь? — постарался он включить критическое мышление. — Может, парень в беду попал и не смог предупредить. Может, он вообще умер, не дай-то Бог, конечно. И ценой своей жизни спас и артефакт, и тебя, дурня на крыше… Ага-ага, или просто загулял в милом нейтральной местечке с пивом и хорошенькими официантками». Здешнее свинцовое небо, процентов на 90 состоящее из сконцентрированного человеческого отчаяния и уныния, начинало подавлять и его, такого устойчивого к внешним воздействиям.
Еще посидел 10 минут с закрытыми глазами:
— Пора…
Нехотя пошарил рукой в сумке в поисках ручного парового шифтера, вытащил, поставил стрелки на 7 часов. И в который уже раз не успел вовремя прикрыть глаза: терпеть не мог этот калейдоскоп. Когда глаза привыкли к яркому свету, и он стал различать людей и предметы, коротко бросил:
— Без результата, — и физически ощутил разочарование, мгновенно охватившее присутствующих.