Альбины (Пролог)

Каждодневный труд прежде никогда и никем не одобрялся. Разве кому-то важно, что ты работаешь, если твоя работа проста и несерьёзна? Мирону всегда казалось, что его жизнь отличается от миллиона других только тем, что человек в принципе универсален. Банально внешностью. Однако если кто-нибудь взглянул бы на него, то он вряд ли бы приметил какие-то особые черты. Самое обычное лицо, обычный нос, глаза, уши. Чуть вытянутый подбородок делал его немного более узнаваемым, чем его знакомых, работающих с ним. Собственно, это всё, чем он мог бы похвастаться перед незнакомым человеком. Правда, Мирон вечно презирал всех и каждого, кто не признаёт простых работников шахты, как он.
Несмотря на все слова «аристократов», нельзя было отрицать, что именно он и его род деятельности приносит нынешнему миру процветание и прогресс. «Почему никто, кроме самих трудящихся не понимает этого?» Такой вопрос Мирон задавал почти каждому встречному, отчего его начали обходить стороной. Но он уже давно привык к такой жизни. От него всегда все отворачивались.
Сегодняшний день был ознаменован тем, что сегодня вся его команда справилась с недельным планом по добыче угля, которого в последнее время стало намного меньше, чем раньше. В связи с этим Мирон и остальные восемь людей решили отпраздновать это за кружкой-другой пива. На большее они просто не имели денег.
– Мирон, ты как сегодня? – Спросил его Захар, один из его друзей, которые пошли с ним в это дело лет двадцать назад, ни меньше. За то, что он не ушёл, Мирон ценил его очень сильно. Это был самый старый его знакомый в этой компании. – По-моему, ты чуть в обморок не упал, когда выходил из шахты. Что с тобой?
На самом деле причина была слишком серьёзная, чтобы вот так просто о ней говорить. Потому Мирон промолчал, просто кивнув ему в ответ.
– Позже расскажу. Ты кстати не заметил, что нас скоро совсем не останется? Помнишь, как пять лет назад здесь было ни меньше двадцати людей? А сейчас что? И десятка нету. Вымрем мы, Захар. Очень скоро вымрем.
Тот посмотрел на него осуждающим взглядом, «проедая» до самых костей.
– Поверь, это не самое страшное, что может быть. У нас всё равно нет детей. Для кого нам жить? Я лично уже давно смирился с тем, что никто не хочет работать ради минералов. Кому надо надрываться, чтобы получить мизерную зарплату?
«Нам, кому же ещё, друг…»
Мирон снова промолчал.
– Вот и я думаю, что никому. – Продолжил Захар, достав сигару. – Будешь?
Мирон поворотил носом.
– Как хочешь. Знаешь, – сказал он невнятно из-за сигары во рту, – а ведь парни-то стараются. Им ведь хочется работать, хотя большинству и тридцати нет. Как думаешь, будут ещё такие?
– Как Джон, например?
Судя по последним дням работы, Мирон вспомнил одного самого усердного шахтёра, с которым ему доводилось работать. Это был Джон. Парень лет девятнадцати с небольшой козлиной бородкой без усов, атлетического телосложения и всегда модно одетого. Где бы его Мирон не встречал: в городе, в баре, в борделе – Джон всегда выглядел, точно с иголочки. Порой он надевал даже монокль, чтобы казаться человеком из высшего общества, но мозолистые ладони и крепкие руки всегда выдают его дело.
– Да, – подметил Захар пальцем в небо, попутно закуривая сигару, – как он. – Дым пошёл сразу же в лицо Мирону, отчего тот отмахнулся рукой. Он, конечно, уже давно привык к этому запаху и дыму в целом, но всё равно бывает неприятно. – Заметь заодно и его компашку: он, Рик и Пит. Ты никогда не замечал в них какого-то… маниакального желания работать?
Мирон осторожно взглянул на перечисленных, которые шли впереди. Молодёжь всегда шла впереди, когда они куда-то собирались, а делали они это очень редко. В последний раз это было месяц, если не больше, назад. Мирону пошёл уже за пятый десяток, и он начал постепенно терять память, хотя раньше мог безо всяких проблем разобрать и собрать помповое ружьё. Сейчас Мирон даже не был уверен, что вспомнит, как отковырять дуло.
– Желания работать… Да нет, не особо я это замечал. Просто усердные, вот и всё. Лучше выполнить сразу, чем откладывать, не правда ли?
– Нет, не правда. – Отрезал Захар. Он взял сигару меж двумя пальцами и направил её на Мирона. – Лень – то, чем мы живём. Можешь не сомневаться в том, что они любят отдыхать. Говорю тебе, мне страшно находиться рядом с ними. Это ненормально, когда кто-то пытается работать. Мы же с тобой давно в этом деле. Тебе ли не знать.
– Не загоняй себе голову всяким дерьмом.
По правде, Мирон уже просто хотел закончить этот разговор. Мало ли, те, о которых они говорили, могут их услышать. Разумеется, Джон и остальные мало, что им бы сделали, но зачем портить отношения с теми, с кем тебе ещё придётся работать, причём немало времени? Мирон надеялся, что он выше этого.
По крайне мере, ему так казалось до тех пор, пока они не дошли до бара, который находился в пятнадцати минутах ходьбы от шахты. Собственно, потому там все шахтёры и завсегдатаи.
– Слушайте меня, старики, – начал вдруг Рик, резко обернувшись к тем, кто шли сзади, – здесь нам не рады. В основном из-за вас. Никто вас там терпеть не хочет. Так что если кто-то не прям уж хочет выпить, то уйдите отсюда. Не хочу, чтобы у нас были проблемы.
Стариков из всех девяти шахтёров было четверо, и все они были теперь озлоблены. Мирон сжал кулак и стиснул зубы, но держал железную тишину.
– Слушай меня, молокосос, – ответил Виллсон. Это оказался самый дерзкий из «шахтёров старого поколения». – Либо ты сейчас берёшь все свои слова назад, и я всё забываю, или я тебе прямо сейчас набиваю морду. Ты кем себя возомнил, а, щенок? – Вилл толкнул его так, что Рик чуть не упал на землю. – Думаешь, если ты моложе, то сильнее? Думаешь, я не смогу дать тебе отпор? Быстро извинился перед остальными, и после пойдём пить.
Рик сплюнул и покачал головой, скорчив гримасу.
– Не в твоих интересах мне перечить. Тебе уже незачем лезть на меня. Всё равно проиграешь, а правоту не докажешь. Вали вон отсюда! – Кричал, чуть ли не вопил, Рик. Его скулы дёргались так, будто ему холодно. – Грёбаный шахтёришка! Чтобы я ещё раз позволил тебе говорить! Да ты…
Не успел он договорить, как Виллсон врезал ему в лицо с такой силой, что у того сразу же вылетел зуб. И как показалось Мирону – даже не один. Джон и Пит, его друзья, просто стояли в сторонке, точно боясь подойти. Хотя это не удивительно, ведь Вилл вырубил парня всего лишь одним ударом.
– А вы вдвоём? Его поддерживаете?
– Пойдём уже пить. – Сказал Пит, схватив Джона за плечо и поведя его в бар.
Остальные пятеро последовали за ними, оставив Рика лежать на земле. Это была достаточно оживлённая улица, и, скорее всего, кто-нибудь, да решится ему помочь. Во всяком случае, он не умрёт ни при каких обстоятельствах, так что всем было по большей степени всё равно на него. «Рик сам виноват в том, что начал доказывать всем свою правоту», – считал Мирон, поглядывая на тело лежащего.
Бар этот был излюблен каждым из тех, кто сегодня пришёл. Буквально всех их знали здесь в лицо и помнили. Завсегдатаев помнят всегда. Сейчас же эта свора выглядела немного устрашающе, поскольку все вместе они никогда не ходили, да ещё к тому же у всех горели глаза от случившегося. В особенности у Виллсона.
– Что будете? – Спросил Пит, нервно поглядывая на «стариков».
– Виски. – Ответил Захар и хрипло засмеялся. – Пиво, дружок, пиво. Не будем загоняться.
Тот кивнул в ответ и подошёл к барной стойке.
Вокруг крутились шестерёнки, как символ этого заведения. Даже название соответствовало антуражу: «Зубчатое колесо». Вроде и не очень оригинально, но звучит довольно неплохо. По крайней мере, до сих пор никто не обращал внимания на это. Никто, кроме Мирона, который подмечал для себя всё, что происходило кругом: будь то вращение шестерни или незамысловатое название. Он считал, что подмечать нужно вообще всё, чтобы в случае чего никто не смог бы доказать тебе, что ты неправ. Мирон часто пользовался этим правилом, чтобы обосновать свою точку зрения.
Например, когда его семья жила ещё в самом центре города, он всегда выделял, что его сосед – Август – закуривал свою трубку только тогда, когда на улице не было солнечной погоды, а его жена в это время обычно уходила из дома. Никому ведь не хочется находиться рядом с курящим человеком. Потому во время допроса его семьи о том, что случилось с Ритой, женой Августа, маленький Мирон предположил, что та просто ушла от него из-за его вредной привычки. В конце концов, так и оказалось. Рита, в самом деле, в один прекрасный день взяла и ушла от него, а он даже не принял этому значения, ведь она всегда уходила в это время. Из-за этого Мирон-то с самого детства и не любил курение.
Он заметил, как одна из шестерёнок залипла и дёргалась на месте, останавливая этим работу других. Судя по всему, они висели тут не просто так, потому что почти сразу в баре появился какой-то неприятный запах.
– У вас там одна шестерня не крутится, – сказал Мирон бармену, указав на проблему, – могу помочь, в принципе, если надо.
Сам бармен же недоверчиво поглядел на старика и ответил:
– Давай. Мы уже месяц маемся с этой хренью. Никто так и не смог нормально её починить, чтобы потом работала больше пары дней.
Остальные шахтёры стояли рядом и молча наблюдали за тем, как Мирон поднялся на стуле до злосчастной шестерёнки и начал крутить её из стороны в стороны.
Не прошло и пяти минут, как он всё починил и слез обратно, взяв своё пиво. Мирон надеялся, что никто не притронулся к его напитку.
– И долго она будет теперь работать? – Неуверенно произнёс бармен. – Вот так всегда: вроде как починят, а потом всё равно ломается.
– Тогда надо будет заменить механизм целиком. Тут уж вряд ли кто сможет помочь. Пока работает – значит, нормально.
Мирон забрал свою кружку и сел за стол к остальным. Те уже выпили по половине и активно что-то обсуждали. Он пока не мог понять, что именно, но издалека вроде ругательств слышно не было, и голос, кажется, тоже никто не повышал. Возможно, в кои-то веки решили не ссориться друг с другом.
– Починил ты эту штуковину? – Спросил Вилл, громко запив пивом. – Ты вроде немало с ней возился.
– Да всего-то пять минут. – Мирон тоже отпил и ощутил приятный вкус солода. – Это не так уж и много.
Все переглянулись и эту тему больше не поднимали.
– А о чём вы тут? – Спросил он, чуть-чуть поправив штаны, чтобы было удобнее сидеть.
– Да всё о том же. – Сказал Джон, почесав шею. – Что делать будем? У нас не так много времени остаётся, чтобы хоть как-то внести свою лепту.
– Лепту во что? – Продолжил расспрос Мирон.
– В историю. Во что же ещё? Мы работаем в этой проклятой шахте уже очень долго, а зарабатываем гроши. И это неудивительно, потому что уже совсем скоро это уйдёт в небытие. Кому нужен уголь, если есть электричество, которое получают при помощи ветра? Вы вообще видели эту технологию? По-моему, она будет намного дешевле угля. Кому мы теперь нужны?
Мирон на секунду задумался и понял, что этот Джон не самый глупый человек, которого он встречал. Парень видит проблему целиком и не ищет обходных слов или «мягкого» метода, чтобы сообщить это. Говорит прямо и жёстко. Мирон такое очень сильно уважал. Не у каждого есть такая сила воли.
– Ты кое-что забываешь, пацан. – Сказал Захар, неприлично посмеиваясь. На него и так все всегда смотрели, как на какого-то сумасшедшего, а теперь он выглядел именно так. Даже Мирону стало не по себе от этого. – Нас не забудут. Уголь нужен, и нужен был всегда. Свою ветровую машину ты хрен, куда сможешь поставить. Она статична, а уголь – нет. Могу тебя заверить, что наше дело будет жить ещё лет двести, если не больше. А если и забудут, то быстро вспомнят, когда у них топлива не будет.
– Он прав. – Заявил вдруг появившийся Рик с переломанным носом. Кровь на его лице уже засохла, и выглядел он жутко. – Мы ещё нужны. Мы… мы – молодое поколение. А ты, старый козёл, – Рик смотрел на Вилла, – уже отжил своё. Твоя сила больше не нужна, когда есть технологии.
Не успел он договорить, как из его собственной руки раздался громкий выстрел, который попал точно в грудь Виллсону. Он не успел даже понять, что происходит, а уже оказался на том свете.
– Как вам? – Надменно спросил Рик. – Я же говорил, что технологии мощнее любой силы.
Никто не решался встать с места и пошевелиться. В баре нагрянула тишина, точно всё в мире заморозилось, и это место тоже. Все шахтёры сидели с выпученными глазами, в том числе и Джон, и Пит.
– А вы что двое? – Спросил Рик, направив на них руку, сделав жест рукой, из-за чего раздался негромкий лязг металла о металл. – Даже не помогли мне.
Следующий два выстрела были ещё быстрее и более неожиданными, чем самый первый. Правда, в этот раз оба остались живы, но, видимо, теперь без доктора им не обойтись.
– Уясните себе, что теперь я главный, а не вы. Поняли меня?
Мирон уже не обращал внимания ни на что. Ни на стон Джона и Пита, ни на мёртвого Вилла, сидящего прямо рядом с ним, ни на ту поганую шестерёнку.
– Что такое, Мирон? – Дрожащим голосом спросил Рик. – Тяжело осознавать, что кто-то оказался умнее тебя? – Он продолжал легко посмеиваться. – Хочешь пулю?
Мирон тихонько помотал головой, боясь промолвить хоть слово.
– Вот и правильно. Видите, какой он сообразительный? Берите с него пример. – Рик развернулся и пошёл обратно. – Догоняйте. Нам завтра будет немного тяжелее. Три пары рук пропали. – Он повернул голову назад. – Не думаю, что Джон и Пит теперь смогут работать своими руками. По крайней мере, левыми. Про Вилла, надеюсь, не стоит разъяснять?
Мирон тихо выругался и сказал Захару:
– Запомни этот день. Боюсь, больше у нас шанса не будет. Я пошёл в бордель.
Все, кроме Мирона, остались сидеть на месте и ждать непонятно чего. Он же побежал туда, куда сказал, и у него были на то веские причины.