Последнее слово Софи. Глава 1 (1).

1874 год, июль…

— А вы когда-нибудь плавали на борту этого стального гиганта? — поинтересовался низенького роста брюнет с небольшим пенсне на носу, сидящий рядом со своим спутником на заднем сидении паромобиля, который мчал их к окраине Лондона,— Мне говаривали, что наш «Фёдор Ушаков» — самое большое пассажирское судно в мире.
— Вас обманули,— ответил ему собеседник — рослый шатен с немного отпущенными волосами и гладковыбритым лицом,— Самым большим пассажирским судном является британская «Great Eastern». Она длиннее нашего детища почти на десяток метров.
— Как досадно,— покачал головой брюнет,— И здесь нас англичане обошли.
— Не огорчайтесь так, Николай Григорьевич! Думаю, что большим утешением для вас станет тот факт, что наш «Ушаков» по роскоши будет в разы лучше британской посудины!
Мужчины дружно рассмеялись. Улыбка не сходила с их лиц и тогда, когда посольский паромобиль, обогнув здание Лондонского морского вокзала, выехал аккурат на причал, и они вместе вышли наружу.
— Это оно, Кирилл Петрович? — спросил мужчина, крепко держа в руках свой дипломат.
— Да, Николай Григорьевич! — ответил его друг, разведя руки в стороны, словно бы желая обхватить огромный лайнер, стоявший прямо перед ними,— Готовьтесь следующие несколько дней провести с комфортом на борту «Фёдора Ушакова»!
Этот лайнер поражал воображение современников своими размерами. А роскошь помещений первого класса ничем не уступала по комфорту лучшим отелям Европы. Как древнегреческий колосс, возвышался он над суетливой массой людей, копошащейся где-то под ним, на причале, будто муравьи.
— На моём веку подобного столпотворения не бывало даже в Саутгемптоне! — попытался Николай Григорьевич перекричать толпу.
Широкий причал был до отказа забит толпами народа. Кто-то отбывал, кто-то провожал… а кто-то просто глазел. Гвалт стоял невообразимый! Портовые грузчики поднимали на борт последние ящики с провизией и углём для котлов лайнера.
На секунду двоих мужчин накрыла большая тень — это портовый кран поднимал на борт «Port Martin» — последнюю модель гоночной машины.
— Носовая часть! Третий класс! — старался пересилить ор толпы один из контролёров, стоящих на входе в борту корабля, с которого прямо на пристань был опущен трап,— Вставайте в очередь!
Неожиданно появившееся паровое ландо, оглушившее близстоящих людей парой предупредительных гудков, остановилось в самой гуще толпы.
— Осторожнее! Не задави!
Вышедшая из ландо леди, перчатки которой были щедро усеяны кольцами с драгоценными камнями, совершенно не обратила на возмущения своего внимания. Отдав распоряжения слуге, она взяла на руки маленькую собачонку и отправилась к трапу первого класса.
— Шикарная женщина,— причмокнул Николай Григорьевич,— Если мне не изменяет память, жена лорда Бичема.
— Прекрасно! Тогда давайте пойдём вслед за ней,— предложил Кирилл Петрович. — Если судить по её наряду и драгоценностям, то она не собирается прозябать весь рейс в третьем классе.
Они проходили мимо транспорта, наделавшего столько шума, и Кирилл Петрович краем уха расслышал:
— Весь багаж из этой машины следует доставить в каюту первого класса номер тридцать два,— давал указания портовому смотрителю слуга леди Бичем,— Вам всё ясно?
— Вы прошли санитарный контроль? — это был уже другой голос, обращённый к женщине, держащей на руках пятилетнюю девчонку. Обе были одеты едва ли не в лохмотья.
— Не забудьте написать, как только приедете! — просил ещё один голос, на этот раз принадлежавший мужчине,— С Маришкой на солнце поменьше выходите!
Множество голосов и звуков оглушали Кирилла Петровича. Но когда они подошли вплотную к судну, даже Кирилл перестал обращать на них внимание. Задрав кверху голову, отчего его котелок едва не упал на землю, он дивился размерам «Ушакова».
« — Э-эх, и почему это инженеры так любят строить огромные сооружения из стали?» — улыбнулся он про себя.
Борт лайнера возвышался над их головами на добрых пятнадцать метров.
Они поднялись по трапу первого класса вслед за леди Бичем.
— Доброе утро, джентльмены! Ваши имена, пожалуйста,— по-английски обратились к ним контролёры в сюртуках и фирменных фуражках поклонились им.
— Николай Григорьевич Позумцев — консул Российского посольства,— ответил мужчина, поправляя очки на носу.
— Кирилл Петрович, сопровождающий,— ответил второй, сняв котелок и расчесав волосы пальцами.
— А фамилия у вас есть, Кирилл Петрович? — ехидно спросил он, перейдя на родной русский язык.
Второй контролёр осторожно одёрнул коллегу, вклинившись в разговор:
— По поводу вас были особые распоряжения, Кирилл Петрович. Было велено во всех начинаниях поддерживать вас и вашего друга консула.
— Кем было велено? — в свою очередь насторожился шатен.
— Начальством.
— О, понимаю,— кивнул мужчина.
— Добро пожаловать на борт «Фёдора Ушакова»! — будто пытаясь сгладить неприятный осадок, оставленный его подозрительностью, приветствовал их первый контролёр.
Оба мужчины вышли к парадной лестнице, накрытой сверху стеклянным куполом, и спустились на один этаж ниже.
— Кажется это здесь…
— Вы не подскажите, где здесь каюта номер сорок?
— Чуть дальше по коридору.
— Большое спасибо.
Они, наконец, нашли свою каюту и вошли внутрь. Гомон людей, доносившийся из коридора, замолк сразу же, как только они захлопнули дверь.
— Неплохо, да?
Каюта представляла из себя две спальни, соединённые одной небольшой гостиной. Повсюду позолота и драгоценные сорта дерева гармонировали с шёлковыми занавесками и живыми цветами.
— Прекрасно, прекрасно,— Николай Григорьевич вошёл в одну из спален и положил дипломат на кровать. — С вашего позволения, я расположусь здесь.
Кирилл Петрович проследовал за ним, остановившись в дверях:
— Я так понимаю, некоторые офицеры на борту в курсе того, какие именно цели и задачи мы преследуем,— он недвусмысленно указал взглядом на дипломат консула.
— Ах, ну что вы! Я всё прекрасно понимаю! — всплеснул руками Позумцев,— Ни одна живая душа не посмеет узнать содержимое тех документов, которые мне велено перевезти в Петербург! Вы ведь знаете, я отвечаю за них головой.
— А я отвечаю головой за вас,— Кирилл глубоко вздохнул,— В принципе, не имею ничего против того, что команда корабля будет нам помогать в случае чего.
— И в случае чего же?
— Давайте будем оптимистами и считать, что ничего такого не произойдёт. И ваш дипломат в целости и сохранности достигнет нашей столицы.
Кирилл Петрович дошёл до своей комнаты, но лишь затем, чтобы поставить свою сумку и тут же вернуться к консулу:
— Сидите пока здесь. Обустраивайтесь, а я схожу и осмотрю тут всё вокруг.
— Корабль огромен,— будто бы между словом заметил Николай Григорьевич.
— Что вы этим хотите сказать?
— Если вы планируете за пять минут выучить все коридоры и подсобные помещения нашего этажа, то это пустая трата времени. Если верить тому, что я слышал, то новичкам-матросам требуется почти месяц на то, чтобы запомнить основные коридоры и не заблудиться в этом лабиринте.
Кирилл улыбнулся:
— Вот и проверим мои способности к запоминанию.
Спустя десять минут он вынужден был признать правоту попутчика. Эх, до чего же проще было на дирижабле «Голиаф» — всего-то два коридора в форме буквы «Т»! Не то, что здесь!
Тут за каждым поворотом появляются совершенно не те двери, на которые рассчитывал и которые вроде бы запоминал. Например, вот тут должна была быть дверь, ведущая в подсобные помещения, а он оказывался перед главным входом в обеденный зал. А здесь, если ему не изменяет память — выход к галерее у правого борта судна…
Так и есть! Он оказался на галерее, битком забитой пассажирами, которые махали своим провожающим, стоящим внизу на пристани.
— Отдать швартовы! — услышал он издалека голос.
Протолкавшись к борту, он перегнулся и глянул вниз. Толстые канаты, которыми корабль был пришвартован к лондонской пристани, были сброшены и уже втягивались внутрь корабля.
Два маленьких буксира потянули за собой стальную махину, уводя её к большой воде. Неповоротливый «Фёдор Ушаков» медленно отходил от причала, прощаясь с гостеприимным городом.
— Кирилл Петрович?! Неужели это вы?
Мужчина медленно повернулся к источнику звука.
« — Нет, этого не может быть!»
— Вы, я вижу, удивлены! Не правда ли?
Одетая в белоснежное приталенное платье со множеством кружев, перед ним стояла настоящая славянская красавица.
— Ведь вы узнали! Да неужели не узнали?
Девушка сжимала в руках зонт от солнца, а с лица не сходила торжествующая улыбка.
— Вот хоть что мне говорите, Кирилл Петрович, а я скажу вам, что это судьба!
— Да разве могу я противиться самой судьбе, моя дорогая Софи!
— Ни в коем разе! — она шутливо хлопнула его зонтом по груди,— Вот уже в который раз мы с вами сталкиваемся в таких местах, в которых, казалось, невозможно встретиться столь разным людям.
— Да, и у меня начинает закрадываться мысль, что вы меня просто-напросто преследуете,— также шутливо ответил ей Кирилл.
— Ах, ну что вы! Осмелюсь ли я? Скорее это вы преследуете меня — слабую беззащитную деву.
— Вы — слабая и беззащитная? — рассмеялся он.
— Софи, дорогая,— из ближайшего бокового коридора появилось знакомое старческое лицо нянечки.
— Одну минуточку, Анна Илларионовна!
Она уже повернулась было к Кириллу, однако старушка снова окликнула подопечную:
— Тебя тятенька заискался! Прошу, не гневи отца.
Софи театрально закатила глазки к небу и снова повернулась к Анне Илларионовне:
— Уже иду! — тоненький пальчик упёрся Кириллу в грудь,— Не рассчитывайте на то, что исчезнете от меня. Я вас найду на этой громадине.
— Для каких целей?
Мужчина был готов рассмеяться — ему искренне нравилось упорство этой молодой девушки.
— Мы с вами завершим то, что начали и столь внезапно прервали месяц назад — в вашем номере отеля «Grand Rushmore». Я надеюсь, вы помните ту ночь?
Сейчас Софи была затянута в тугой корсет, но даже без него Кирилл прекрасно помнил очертания её обнажённого тела.
— Желаю вам приятных поисков,— он приподнял свой котелок, наблюдая за тем, как она скрывается со своей нянечкой в глубине коридора.
Спустя пару часов лайнер уже вышел в Северное море и взял направление на северо-восток, в сторону Дании.

Кирилл Петрович не желал больше встречаться с Софи, но вышло совсем не так, как он хотел. Он вновь увидел её очаровательное личико вечером, когда вместе с попутчиком вышел в обеденный зал.
Зал этот представлял из себя большое помещение со стеклянной крышей, расположенное на верхней палубе — сделано это было видимо для того, чтобы пассажиры во время еды могли любоваться открытым небом, которое сейчас было затянуто серыми облаками. Глаз Николая Григорьевича радовало обилие хрустальных бокалов, посуды из фарфора и серебряных столовых приборов.
— Я словно бы оказался на приёме у Его Императорского Величества,— улыбнулся он попутчику, идущему чуть позади него.
— Кажется, тут все боковые столики уже заняты,— заметил Кирилл, оглядев зал.
— Придётся сесть за центральный. А впрочем, я не против — я вижу там своего друга. Он видный учёный, кажется, приезжал в Лондон на какой-то научный симпозиум. Вот сейчас мы к ним и присоединимся. Не голодать же нам? — они подошли к стоящему посреди зала большому овальному столу, за которым уже сидело с десяток пассажиров, но при желании могли уместиться и все двадцать,— Семён Михайлович?
Один из мужчин, рядом с которым стоял автоматон с раздутой грудной клеткой и шикарными латунными усами, обернулся, и на лице его расцвела радостная улыбка:
— Ба! Да ведь это же Николай Григорьевич! Садитесь-садитесь! А это ваш друг?
— Кирилл Петрович,— поклонился мужчина присутствующим, садясь за столик.
— А это наш консул в Англии — Николай Григорьевич Позумцев. Прошу любить и жаловать! — представил своего друга Семён Михайлович, после чего снова обратился к новичкам,— Думаю, что имён вы не запомните, но на всякий случай представлю вам. Вот это — Илья Иванович. Он граф и ищет для своей дочери жениха,— ладонь учёного указала на соседа слева, которым оказался высокий седовласый мужчина, степенно кивнувший им головой,— А вот собственно и дочь — Софья Ильинична. Красавица, правда?
Девушка, незаметно для окружающих, подмигнула Кириллу Петровичу.
— Это Степан Аристархович — купец… — продолжал Семён Михайлович.
Кирилл справедливо полагал, что все эти имена ему не нужны, так как после прибытия в порт Петербурга его пути со всеми этими пассажирами разойдутся в самые разные концы. Он только без устали кивал головой очередной представленной персоне и, как заведённый автоматон, повторял: «Приятно познакомиться».
— А вот эту железку я называю Сиволапом,— Учёный постучал автоматона по животу, отчего тот отозвался глухим эхом. — Мой личный прислужник. Умеет забалтывать меня, когда мне хочется с кем-нибудь поговорить, а рядом никого нет. Но практической пользы от него никакой! Постоянно спотыкается и что-то задевает.
— Сиволап? — улыбнулась девушка, — А это что-нибудь означает?
— Да, собственно, как раз из-за способности вечно что-то сносить и задевать я его так и назвал! — расхохотался учёный,— На старославянском это означает «неуклюжий и грубый мужик».
Все присутствующие за столом рассмеялись, тем самым разрядив обстановку после недавнего знакомства. Подошедшие официанты приняли заказы, когда к ним с шумом присоединился ещё один человек.
— Прошу прощения,— рядом с Кириллом на стул опустился молодой мужчина лет тридцати, облачённый во фрак, который на нём совсем не смотрелся. Если судить по форме носа, загорелой коже и иссиня-чёрным волосам, то любой из пассажиров мог бы предположить, что в этом парне течёт горячая южная кровь. — Все столики заняты. Вы ведь не откажетесь, если я…
— Ах, как можно! — ответила Софья Ильинична, — Присаживайтесь.
После столь неожиданного вторжения в их компанию, повисла неловкая пауза, которую решил Кирилл Петрович:
— Простите, вы… — Кирилл выжидающе указал на него подбородком и тот, спохватившись, приподнялся:
— О, я забыл представиться? Князь Дадиани. Рустам Дадиани.
— Дадиани? — улыбнулась Софи, сидевшая как раз напротив него,— Вы из Грузии?
— Э-э-э… скажем так, я из южных губерний. — Он наспех дал заказ подбежавшему официанту и снова повернулся к столу.
— А из каких именно Дадиани вы будете? — улыбнулся Семён Михайлович, расстилая на коленях салфетку. — Насколько я знаю, есть несколько династий, а также светлейший князь Дадиан-Мингрельский, владетель Менгрелии…
— Мы из первой династии — Дадиановы,— объяснил парень, нахмурившись и грубовато уложив свою салфетку…

Продолжение следует…