Последнее слово Софи. Окончание второй главы.

— Ты!!! Я ненавижу тебя! Ненавижу! — Не дождавшись помощи, теперь всю свою ярость девушка выплеснула в лицо человека, стоявшего по другую сторону двери. — Сгори в аду!

— …И после этого они мне говорят: «— Извините, но у нас для вашей затеи не хватит всех финансов Империи!» — закончил Степан Аристархович свою историю.
Все сидящие за столом рассмеялись вместе с рассказчиком.
— А я всегда говорил, что когда дело доходит до стоящих открытий, наши чиновники жадничают, — заметил Николай Григорьевич.
Как и в прошлый раз, центральный столик заняла та же компания, что и в первый день плавания. Невольно сдружившись за разговорами, они уже не желали других соседей, что было естественно.
— Было бы хорошо, если бы нашу мужскую компанию разбавила цветущая юность нашей несравненной Софи, — добавил Семён Михайлович, стукнув стоящего рядом металлического слугу по груди, — Даже Сиволапу нравится общение с девушкой, хе-хе-е! Даром, что железный, а тоже мужик!
— Но ведь вместе с нами леди Бичем! Разве вам её мало? — Консул поднял бокал, направив его в сторону англичанки, — Ваше здоровье!
Женщина ответила ему улыбкой и кивком.
Вернувшийся Илья Иванович сел за свой стул:
— Ещё раз прошу прощения за отлучку. Я присмотрел за Анной Илларионовной, нашей нянечкой. Она сейчас в женской комнате отдыха, слушает оркестр. Старая женщина, я стараюсь хоть как-то развеселить её, дабы она позабыла о выходке Сони.
— Я бы тоже хотела послушать их. — Леди Бичем повернулась к графу. — Кажется, там должна была выступать одна оперная певица, которую мне расхваливали. Но я всё-таки предпочла остаться с вами и отужинать, господа.
Последним заявлением она вызвала улыбки у мужчин за столом.
— Не в обиду будет сказано, — сказал Никита Григорьевич, поправляя пенсне, — но не слишком ли взрослая ваша дочь для няни? Ей бы подошла… не знаю, есть ли такая должность в России, но в Британии подобное распространено. Это называется «компаньонка».
— Что-то вроде служанки-подружки в услужении аристократки, — уточнил Кирилл Петрович. — И получающей за это необременительное занятие деньги.
— Ах, ну что вы! Анна Илларионовна с самого детства была при Сонечке. Сейчас она, конечно же, исполняет обязанности компаньонки, хотя мы в доме все по привычке зовём её нянечкой.
— Никто не может сказать, где спрятался господин Алексей? — спросила леди Бичем, — Симпатичный юноша. Он вроде бы хотел отужинать с нами?
— Ермолкин? — уточнил консул.
При упоминании этой фамилии граф сморщился:
— После его выходки в курительной комнате не имею ни малейшего желания видеть его снова. — Вооружившись вилкой и ножом, Илья Иванович вернулся к тарелке с мясным рагу и картофельным гарниром.
— Кажется, он порядком набрался и отправился в свою каюту, — ответил Кирилл Петрович. — И видимо, спать он будет всю ночь как убитый.
— Надеюсь, ничего интересного не произошло, пока я отлучался? — За столик рядом с леди Бичем присел князь Дадиани.
— Князь! Я вам никогда не прощу! Вы оставили меня одну! — нарочито возмутилась англичанка, указав ему вилкой в грудь. — И хотя господин Степан и веселил меня своими историями, всё же мне было скучно без вас.
— Извольте, но ведь прошло всего пять минут, — ответил Рустам, взглянув на карманные часы.
— Почему это леди Бичем переключила своё внимание на князя? — Наклонившись к уху друга, спросил Кирилл Петрович.
— Испытывает мою ревность, — улыбнулся Николай Григорьевич. — Вот увидите, завтра она снова будет гулять со мной под ручку, и смотреть влюблёнными глазами.
— Пять минут, — произнёс Степан Аристархович. — Иногда за пять минут можно сделать очень многое.
Ужин продолжился.

Софи огляделась в поисках выхода. Дверь, ведущая в соседнюю каюту прислуги, была бы спасением, но ей достался однокомнатный номер лайнера; каюта нянечки располагалась через стенку и имела отдельный вход.
Она была заперта.
Девушка задыхалась. Желая глотнуть хоть немного свежего воздуха, Софи, бросив матрас с кровати на пол к стене, пробежала по нему и распахнула иллюминаторы каюты. Высунув наружу голову, она стала кричать:
— Помогите! Умоляю, спасите! Меня заперли!
Софи услышала, как сверху на борту «Ушакова» заголосило несколько прогуливавшихся пассажиров. Кто-то звал старпомов и матросов. Кто-то перегибался через фальшборт, чтобы рассмотреть — из какой каюты доносится голос.
— Не волнуйтесь! — услышала она отдалённый мужской голос. — Сейчас вам помогут!
Она совсем не заметила того, как почти сразу же после открытия иллюминаторов вспыхнуло одеяло, брошенное на пол у двери, а бахрома ковра занялась огнём. Слишком поздно почуяв запах дыма, она обернулась, с ужасом увидев, что к одеялу и ковру добавилась обивка стульев и дивана. От горящего одеяла огонь перекинулся на шёлковые обои помещения, добравшись до потолка.
— Помогите! — У неё началась истерика. — Пожар! Я горю!
Не помня себя от паники, Софи забралась на письменный столик, едва не опрокинув чернильницу и уронив несколько листков чистой бумаги, которые, едва коснувшись пола, тут же вспыхнули, превратившись в пепел. Она обхватила колени и тихонько застонала, не в силах ничего поделать. Она выдыхала только одно-единственное:
— Ненавижу…
Когда всё помещение наполнилось густым дымом, она могла только откашливаться, не в силах произнести ни слова.

Кирилл Петрович заметил сквозь стеклянные двери, как по коридору суетливо забегали слуги.
— Кажется, что-то случилось, — обратил он внимание остальных.
Все присутствующие повернулись к выходу, видя, как помимо обслуживающего персонала запаниковали и некоторые пассажиры.
«Пожар!» — это слово быстро появилось в воздухе сначала из коридора, затем повторилось за несколькими столиками.
— Прошу прощения, — Николай Григорьевич остановил официанта, — Из-за чего весь сыр-бор?
— Ваше благородие, горит одна из кают первого класса.
— Бог ты мой! Кто-то уронил свечку? — изумился Степан Аристархович.
— А какая именно? — спросила леди Бичем.
— Если я не ошибаюсь, то восьмая.
— Это… это каюта Софьи Ильиничны? — уточнил Рустам, устремив взгляд на графа.
Илья Иванович неожиданно подскочил со стула и стал шарить по краю стола. Так и не найдя желаемого, он вдруг не к месту спросил:
— Простите, вы не видели, куда делась моя трость?

Коридор пассажирского отдела был битком набит любопытствующими.
—Я прошу вас всех выйти на верхнюю палубу! Вы мешаете тушению пожара! — закричал старший помощник капитана. Ему пришлось пригрозить, — Если вы не разойдётесь, то пожар перекинется на соседние каюты. Вы все хотите сгореть?
В толпе возмущённо зароптали.
— Отправляйтесь на палубу!
Когда коридор опустел, за исключением особенно упёртых человек, члены команды смогли беспрепятственно встать в ряд с вёдрами от водонапорных труб к горящей каюте. Передавая друг другу полные вёдра, они принялись тушить огонь. Дым, вырываясь из помещения, поднимался к потолку коридора.
— В чём дело?
К старпому подбежал один из младших офицеров:
— Пассажиры с нижних кают жалуются на раскалённый воздух. Там потолки горячие. Вот-вот вспыхнут.
Мужчина, недолго думая, ответил:
— Возможно, это из-за перегрева электричества. Прикажите вырубить на всей палубе подогрев полов.
К старшему помощнику, прихрамывая, подбежал Илья Иванович:
— Пропустите! Там моя дочь!
Следом, стараясь не мешать матросам, шли Кирилл Петрович, Николай Григорьевич и Семён Михайлович, за которым семенил его металлический слуга.
— Она должна быть там! — Илья Иванович схватил мужчину за рукав и сильно затряс его, — Умоляю! Спасите её!
— Она внутри? — удивился старпом, — Но там ведь невозможно…
Кирилл Петрович, пресекая дальнейшие разглагольствования офицера, подбежал к распахнутой двери каюты и заглянул внутрь. Все стены и пол были охвачены ревущим огнём, несмотря на старания матросов. Всполохи пламени в редкие моменты достигали самого потолка. Горела вся мебель в комнате, а на кровати… едва видимая в вихрях огня, лежала Софи, свернувшись калачиком. Ночная сорочка на её теле уже почти вся обуглилась. Она молчала.
— Может её ещё можно спасти. — Кирилл подозвал учёного, — Семён Михайлович! Прикажите Сиволапу войти туда и вынести Софью!
— Сиволап! — мужчина повернулся к своему слуге, — Ты всё слышал? Иди!
Кивнув начищенной до блеска усатой головой, автоматон не колеблясь вошёл в самый центр пекла. Огненные языки лизали металлическую обшивку, не в силах пробиться внутрь. Медленно двигаясь, он всё же умудрился опрокинуть горящий столик, который после падения на пол взметнул в воздух сноп искр.
— В нём нет горящих элементов? Картона или бумаги? — спросил Кирилл Петрович, опасаясь, что спаситель застрянет в каюте.
— Нет, все соединительные части скреплены металлическими тросиками, а перфокарты заключены в плотную коробку. Так что моего Сиволапа можно бросать хоть в огонь, хоть в воду, — махнул рукой учёный.
Автоматон был едва виден за сплошной стеной огня и клубов дыма. Вот он нагнулся над кроватью и протянул руки.
— Что случилось? С Софи всё в порядке? — Сзади к ним подошли леди Бичем под руку с князем Дадиани.
— Очень на это надеюсь, — ответил Кирилл.
— Он несёт её! — воскликнул граф, — Несёт!
В проёме двери появился дымящийся автоматон, держа на руках едва живое тело, покрытое множеством чудовищного вида ожогов. Сгоревшая ночная сорочка во многих местах намертво прилипла к коже.
— О господи! — Сзади появилась Анна Илларионовна, вернувшаяся из женской комнаты отдыха, — Сонечка! Она жива?
Кирилл Петрович перехватил Софью у Сиволапа и опустил её на пол.
— Софи, дорогая! Умоляю, очнитесь!
Веки дрогнули. Девушка едва разлепила глаза, которые не хотели открываться из-за сгоревших ресниц.
— Она жива! Хвала Богу! — воскликнул отец несчастной, — Прошу, дайте мне пройти к ней!
Обожжённые губы чуть приоткрылись, выпустив в задымлённый воздух всего одно едва слышное слово:
— Ненавижу…
Софья Ильинична потеряла сознание, скончавшись через пару минут.
Невозможно передать словами горе безутешного отца. Он сидел на полу, обнимая погибшую дочь, пока мимо него сновали туда-сюда слуги с вёдрами воды, занимаясь тушением пожара. Суетящийся экипаж не мог знать, что испытывал родитель, столь трагически потерявший своё дитя. Нянечка присела рядом, положа одну руку ему на плечо, и горько плакала. Стоящие рядом пассажиры стали невольными свидетелями семейной трагедии, боялись уходить и даже шевельнуться, будто это могло нарушить напряжённую тишину горя.
— Откуда здесь это? — Кирилл Петрович повернулся к предмету, лежащему рядом с дверью восьмой каюты.
Все пассажиры также посмотрели на пол коридора.
— Это… это ведь моя трость. — Илья Иванович дрожащей рукой указал на неё. Он с трудом проглотил подступившую слюну, — Я потерял её. Откуда она здесь?
Старпом пожал плечами:
— Этой тростью была подперта ручка двери, — признался мужчина, — так что невозможно было выйти наружу.

Продолжение следует…