Последнее слово Софи. Глава 3 (2).
…
— Сложность заключается в том, что в тот момент за моей спиной стояли все четверо подозреваемых.
За завтраком Кирилл Петрович, к огорчению учёного и консула, уединился за отдельным столиком с капитаном судна.
— Пётр Петрович, мне говорили, что вы можете развязать мне руки и помочь в расследовании вчерашнего происшествия, — напомнил Кирилл.
— Ах да. Старпом уже сообщил мне о ваших подозрениях, — кивнул капитан «Фёдора Ушакова». — Он утверждает, что расследовать нечего, а пассажирка сама стала жертвой своей…, — он оглянулся на остальные столики, боясь лишних ушей, — … глупости. Ведь ей говорили о том, что ручку темперметра нельзя переключать дальше пятёрки.
— Я короткое время знал Софи, и поверьте мне, эта барышня была легкомысленна, — согласился Кирилл. — Но не настолько, чтобы подвергать свою жизнь опасности.
Официанты принесли подносы с едой.
— Кстати о темперметре. Скажите, Пётр Петрович, зачем же такая небезопасная вещь, как полы с подогревом, которая может стать причиной пожара, и даже не испытанная, насколько я понимаю, оказалась в номерах первого класса? Ведь это может стать причиной многочисленных жертв! Нам ещё, скажем так, повезло, что погибла одна только Софья Ильинична.
— Дело в том, что владелец судна старается следить за различными технологическими новинками, — капитан провёл салфеткой по губам, — Также он старается угодить богатым пассажирам первого класса. Как только ему предложили этот аттракцион с кабинкой в гребном колесе, он тут же приказал поставить это устройство на судно. А когда ему рассказали о таком изобретении, как обогрев полов с помощью электричества, он тут же потребовал быстрее установить это новшество на корабле, как только появилась возможность. Признаться честно, я и сам не видел в этом опасности. Возможно, потому что мне рассказали не о всех тонкостях работы этого устройства. Да и об электричестве многие из нас пока ещё мало что знают.
— Эти тонкости крайне опасны, — заметил Кирилл.
— Боюсь, что по приезде в Петербург я буду вынужден поговорить с владельцем судна, и потребую избавиться от этих подогревающих полов, — кивнул своим мыслям Пётр Петрович.
— Но пока мы не приплыли, я попрошу вас посодействовать мне, — мужчина зацепил вилкой кусок на тарелке.
— В любом качестве, как вы пожелаете. Скажите только, как мне к вам обращаться?
Этот вопрос почему-то смутил Кирилла Петровича:
— Можно «Ваше благородие», хотя я на короткой ноге и с теми, к кому обращаются «Ваше превосходительство». — Кирилл отправил в рот очередной кусок. — Надо мной стоят всего трое: мой бывший учитель полковник Ротмистров, он же мой нынешний начальник, а также император и Бог.
Капитан усмехнулся:
— Да вы большой человек.
— Но при этом скромный, — заметил собеседник, — И при этом пользующийся влиянием только в крайних случаях.
— Итак, чем я могу вам помочь?
— Для начала скажите мне вот что. Я ищу в сгоревшей каюте две вещи: драгоценности Софьи и ключ от её каюты. Вы можете мне сказать, где они находятся?
Капитан пожал плечами:
— Боюсь, что ни того, ни другого в каюте не было. Мой старпом уже обшарил всю каюту. Была малахитовая шкатулка, но в ней были личные вещи, вроде любовных писем или ленточек с дешёвыми медальонами. Ах да, ещё была нитка жемчуга. Хороший, правда почерневший от пламени. Вы не эту драгоценность имели в виду?
— Нет, было кое-что ещё. А вы… можете ручаться за старпома? Как-никак, драгоценности…
— Это человек чести. Тут не может быть вопросов.
— И он внимательно следил за матросами, которые разбирали обломки? — осторожно спросил Кирилл Петрович.
— Да, — кивнул капитан.
Кирилл нахмурился, замолчав на целую минуту, обдумывая свои мысли:
«Но ведь Алексей утверждал, что у Софьи должны были быть как минимум рубиновое колье и браслет, не считая жемчуга. Неужели убийца украл их? Впрочем, это может облегчить поиски. У кого окажутся драгоценности, тот и будет убийцей. С другой стороны, если он успел взять драгоценности, то почему не взял ключ и не запер дверь? Зачем эти сложности с тростью? Выглядит нарочитой попыткой подставить Илью Ивановича»
— Что-нибудь ещё? — спросил Пётр Петрович.
— Да, мне надо будет осмотреть каюты каждого подозреваемого.
— Ох, у вас уже и подозреваемые есть? — изумился капитан, отодвигая пустую тарелку в сторону и откинувшись на спинку стула. Официант тут же убрал столовые приборы и поставил чашку крепкого чая.
— Да, трое. Даже четверо, если быть честным. И мне нужны будут ключи от их кают. И, разумеется, кто-нибудь сопровождающий. Свидетель, чтобы не возникло недоразумений.
— Старший помощник Василий Андреевич, — не моргнув, ответил капитан. — Он до сих пор считает, что ваше расследование — глупость, и его трезвый взгляд на вещи может помочь вам в расследовании.
— Хорошо, — кивнул Кирилл Петрович. — Тогда не будете ли вы против, если со своей стороны я попрошу о помощи Семёна Михайловича и Николая Григорьевича? Мы с ними с утра уже успели подробно обсудить эту тему. Кстати, это именно они подкинули мне идею о четвёртом подозреваемом.
— Как вам будет угодно. — Пётр Петрович посмотрел на часы, висящие на стене ресторана. — В час пополудни мы остановимся в Копенгагене. Можно устроить так, чтобы ваши подозреваемые сошли на берег и осмотрели город. В это время вы сможете спокойно осмотреть каюты. Согласны?
— Посмотрим по обстоятельствам, — ответил собеседник. — Может, никого и не придётся выпроваживать.
Копенгаген встретил «Фёдора Ушакова» мелким моросящим дождём. Солнце изредка появлялось между тучами, освещая тёмные улочки датской столицы и заглядывая в окошки. Здания, по крайней мере, те, что стояли на набережной, не были выше трёх-четырёх этажей, отчего Копенгаген вовсе не создавал иллюзии крупного европейского города. А однотипность построек вкупе с яркой раскраской стен и вовсе придавала ему игрушечный вид.
В порту должны были сойти несколько десятков иммигрантов из третьего класса, а также погрузить ящики с провизией. Любые желающие могли выйти в город и немного прогуляться. Надолго капитан лайнера не планировал останавливаться в порту. Уже к шести вечера они должны были снова выйти в море и взять курс на Петербург — конечную точку маршрута.
Старпом, держа в руке связку ключей-отмычек от всех кают, в указанное время пришёл к Кириллу Петровичу:
— Ну что же, приступим? — вдохнул мужчина, постучавшись в первую в их списке каюту. — Здесь устроился господин Ермолкин.
— Отвергнутый жених, — кивнул Кирилл.
— Да, вы рассказывали про тот случай возле курительной комнаты, — ответил старпом.
За дверью послышались громкие шорохи и грохот падающего стула.
— Кого там нелёгкая… сейчас! — донёсся из-за двери пьяный заплетающийся голос.
Спустя пару минут дверь открылась, явив взору двоих мужчин полуголого Алексея, на котором из одежды были только штаны да сорочка, распахнутая на груди.
— Что… что-то случилось? — юноша уставился на них непонимающим взглядом.
— Э-э, вообще-то, случилось. Позвольте представиться. Василий Андреевич Зожин, старший помощник капитана, — коротко кивнул старпом. — Разрешите пройти?
— А что собственно…, — нахмурился Алексей.
Он отошёл в сторону, пропуская гостей, и мужчины наконец-то вошли внутрь каютской гостиной.
— Так вы действительно не в курсе вчерашнего происшествия? — переспросил Кирилл. — Тут весь первый класс на ушах стоял.
— А-а, Софи пожаловалась папеньке, верно? — Ермолкин ткнул пальцем в грудь Кириллу. — Эта бестия…
— М-м, нет, Софья не жаловалась, — покачал головой Кирилл. — Она не успела.
— Что, простите? — Парень сел на стул, едва не промахнувшись мимо него. Алкогольные возлияния, которым он предавался вчера вечером в курительной комнате, всё ещё давали о себе знать.
— Вы, я так понимаю, и правда не в курсе. — Он подошёл к парню и положил руку на плечо. — Софья Ильинична вчера умерла.
Кирилл внимательно следил за реакцией молодого человека, последовавшей за этими словами. И если верить его жизненному опыту, Алексей вовсе не играл, когда его глаза расширились от ужаса и удивления.
— Что? Но как же…, — Он непонимающе уставился на мужчин, нависших над ним. — Ведь я только вчера…
— Я попрошу вас поделиться со мной, — Кирилл Петрович сел на соседний стул. — Вы вчера выражали жгучее желание сходить к Софье и поговорить с ней. Помните, вы проболтались мне?
— Да… да, я помню, — Ермолкин почесал затылок. Затем взял со стола графин с водой, отпил немного. Потом, недолго подумав, вылил остатки себе на голову, встряхнув волосами. На ковре образовалась лужа, но его это совсем не волновало. — Так, кажется, мысли приходят в порядок. И прошу прощения за мой внешний вид.
Он посмотрел на двоих мужчин и кивнул:
— Я понимаю вас. Это что-то вроде допроса и установления алиби, верно? Кажется, так это называется в романах. — Парень отставил графин в сторону. — Итак, вчера я, как и говорил вам, Кирилл Петрович, будучи изрядно подшофе, отправился в каюту к Софье. Я должен был поговорить с ней по поводу драгоценностей.
— И что же? Поговорили? — поинтересовался Кирилл.
— Да. Я требовал вернуть мне фамильные украшения, которые она осмелилась надеть на вчерашний ужин, зная, что я увижу это. Ведь вы помните, я говорил вам об этом вчера, да? — переспросил юноша. — Так вот, она… она явно провоцировала меня. Мы довольно-таки бурно разговаривали. Кажется, нас даже слышали в соседних каютах. Можете порасспрашивать прислугу из обслуживающего персонала, они подтвердят это. Она снова оскорбляла меня. Но так как мы были наедине, без публики, то её пыл быстро угас. Она ведь любит представления, вы знаете.
— И что в итоге? — спросил старпом.
— Она отдала мне драгоценности, — пожал плечами юноша.
— Вы можете показать их? — уточнил Кирилл Петрович.
— Одну минуту, — Ермолкин, крепко ухватившись за дверь, скрылся в соседней комнате, где располагались большая кровать, письменный стол и шкаф для одежды. После вернулся, держа в руках маленький мешочек — тёмно-синий шёлковый кисет, вышитый канителью и бисером. — Вот.
Ермолкин развязал кисет и, держа левой рукой горловину, правую опустил внутрь, выудив оттуда сначала бриллиантовый браслет, а после и рубиновое ожерелье. Кирилл Петрович кивнул Зожину:
— Да, это оно. То, что было на вчерашнем ужине на девушке. Не ожерелье, браслет. Вчера на шее у неё был жемчуг. — Мужчина повернулся к смущённому парню. — Думаю, вопрос с пропажей украшений из каюты Софьи можно закрыть.
— Вот и слава Богу, — Алексей не глядя бросил кисет на столик, стоящий под большим овальным зеркалом, отчего неожиданно раздался глухой стук о дерево.
— Что? Что это? — сам себя спросил юноша, снова взяв в руки мешочек.
— Он должен был быть пустым? — уточнил Кирилл.
— Вообще то, да. — Алексей вынул руку из кисета, сжимая в ладони ключ. — Этого не должно было быть здесь. Чьё это?
— Думаю, не ошибусь, если скажу, что это ключ от каюты погибшей, — ответил Кирилл Петрович, — Это пока основная улика. И нашли её у вас, молодой человек.
В каюте на минуту повисла тишина.
— Погибшая? Стойте, я знаю, к чему вы клоните! — Алексей выставил перед собой руку. — Что она погибла по моей вине? Но это ложь! Когда я вчера уходил от неё, она была жива. Да, рассержена после нашей ссоры. Да, рвала и метала, но была жива!
— Могла ли она сама случайно положить ключ в кисет? — Кирилл, глядя куда-то мимо юноши, обращал вопрос скорее к стенам гостиной, но старпом всё-таки высказался:
—Чисто машинально — запросто. Зайдя в каюту, положила ключ в кисет, а кисет бросила, например, на стол. Я не вижу причин, по которым этот юноша намеренно забрал у барышни ключ.
Они словно бы перестали замечать Ермолкина, так что ему даже пришлось напомнить о себе:
— Простите, вы мне так и не сказали, — Алексей встал со стула. — Как… как она погибла? Вы ведь сказали, что она погибла.
Кирилл Петрович хранил молчание, а Зожин ответил, шумно выдохнув:
— Софья Ильинична заживо сгорела в своей каюте. Тело сейчас находится в корабельном лазарете. — Старпом пальцем указал себе за спину.
На глазах юноши стали наворачиваться слёзы. Он опустил голову на край стола, едва не опрокинув при этом вазу с живыми цветами, но затем словно встрепенулся:
—Вы должны показать мне её… в последний раз. И рассказать, как это произошло.
Кирилл Петрович подумал с минуту:
— Хорошо, одевайтесь.
Вместе с Василием Андреевичем они вышли в коридор, прикрыв дверь. Старпом тут же дал волю подозрениям:
— Врёт. Врёт, шельма. Сам наверняка избил несчастную до полусмерти, забрал драгоценности, включил темперметр на максимум и запер каюту. — Зожин с таким энтузиазмом излагал свою версию происшедшего, словно это и не он вовсе не так давно был твёрдо уверен в том, что трагедия произошла по вине самой несчастной.
Его собеседник отрицательно замотал головой:
— Ложь. На теле умершей не было следов побоев.
— Но тогда зачем он взял ключ с собой? Почему не осмотрел кисет? — продолжил Василий Андреевич. — А вдруг она положила бы туда не его украшения, а дешёвую бижутерию? Мог бы и проверить.
— Он был пьян в стельку, — напомнил Кирилл.
— Да, но тем самым он подставляет сам себя! Всё упирается в ключ.
— Вы не правы. Имей он такую возможность, что стоило ему закрыть каюту на замок? — уточнил мужчина. — Не забывайте, дверь была закрыта не на ключ, а подперта тростью. К тому же люди на верхней палубе слышали её крики и видели, как она высовывалась в иллюминатор. Версия с избиением до полусмерти не подходит.
В коридор вышел господин Ермолкин, в полном параде.
— Я готов.
Пока они спускались в лазарет, Кирилл рассказал юноше некоторые детали вчерашнего происшествия, приведшего к гибели несчастной, опуская ненужные подробности. Алексей шёл позади, поэтому его лица и слёз мужчины не видели, но слышали шмыганья носом. В отдельной кабинке лазарета они застали Илью Ивановича, который всё также сидел безутешным у накрытого простынёй тела дочери. Рядом стоял поднос с едой, к которому так и не притронулись. Казалось, он даже не услышал шагов непрошенных гостей, потревоживших его покой.
— Илья Иванович, вам нужно поесть. Хоть немного, — старпом Василий Андреевич придвинул поднос к графу.
— Нет, оставьте. — Голос графа был уставшим. — Это лишнее.
— Это… это она? — Алексей, протянув вперёд руку, приблизился к койке, на котором лежала покойная.
Неожиданно отец Софьи вздёрнул голову:
— Что?! Как ты посмел явиться сюда?! — Мужчина вскочил, едва не уронив поднос с едой на пол. — Это ты! Ты довёл её до этого!
Продолжение следует…
— Сложность заключается в том, что в тот момент за моей спиной стояли все четверо подозреваемых.
За завтраком Кирилл Петрович, к огорчению учёного и консула, уединился за отдельным столиком с капитаном судна.
— Пётр Петрович, мне говорили, что вы можете развязать мне руки и помочь в расследовании вчерашнего происшествия, — напомнил Кирилл.
— Ах да. Старпом уже сообщил мне о ваших подозрениях, — кивнул капитан «Фёдора Ушакова». — Он утверждает, что расследовать нечего, а пассажирка сама стала жертвой своей…, — он оглянулся на остальные столики, боясь лишних ушей, — … глупости. Ведь ей говорили о том, что ручку темперметра нельзя переключать дальше пятёрки.
— Я короткое время знал Софи, и поверьте мне, эта барышня была легкомысленна, — согласился Кирилл. — Но не настолько, чтобы подвергать свою жизнь опасности.
Официанты принесли подносы с едой.
— Кстати о темперметре. Скажите, Пётр Петрович, зачем же такая небезопасная вещь, как полы с подогревом, которая может стать причиной пожара, и даже не испытанная, насколько я понимаю, оказалась в номерах первого класса? Ведь это может стать причиной многочисленных жертв! Нам ещё, скажем так, повезло, что погибла одна только Софья Ильинична.
— Дело в том, что владелец судна старается следить за различными технологическими новинками, — капитан провёл салфеткой по губам, — Также он старается угодить богатым пассажирам первого класса. Как только ему предложили этот аттракцион с кабинкой в гребном колесе, он тут же приказал поставить это устройство на судно. А когда ему рассказали о таком изобретении, как обогрев полов с помощью электричества, он тут же потребовал быстрее установить это новшество на корабле, как только появилась возможность. Признаться честно, я и сам не видел в этом опасности. Возможно, потому что мне рассказали не о всех тонкостях работы этого устройства. Да и об электричестве многие из нас пока ещё мало что знают.
— Эти тонкости крайне опасны, — заметил Кирилл.
— Боюсь, что по приезде в Петербург я буду вынужден поговорить с владельцем судна, и потребую избавиться от этих подогревающих полов, — кивнул своим мыслям Пётр Петрович.
— Но пока мы не приплыли, я попрошу вас посодействовать мне, — мужчина зацепил вилкой кусок на тарелке.
— В любом качестве, как вы пожелаете. Скажите только, как мне к вам обращаться?
Этот вопрос почему-то смутил Кирилла Петровича:
— Можно «Ваше благородие», хотя я на короткой ноге и с теми, к кому обращаются «Ваше превосходительство». — Кирилл отправил в рот очередной кусок. — Надо мной стоят всего трое: мой бывший учитель полковник Ротмистров, он же мой нынешний начальник, а также император и Бог.
Капитан усмехнулся:
— Да вы большой человек.
— Но при этом скромный, — заметил собеседник, — И при этом пользующийся влиянием только в крайних случаях.
— Итак, чем я могу вам помочь?
— Для начала скажите мне вот что. Я ищу в сгоревшей каюте две вещи: драгоценности Софьи и ключ от её каюты. Вы можете мне сказать, где они находятся?
Капитан пожал плечами:
— Боюсь, что ни того, ни другого в каюте не было. Мой старпом уже обшарил всю каюту. Была малахитовая шкатулка, но в ней были личные вещи, вроде любовных писем или ленточек с дешёвыми медальонами. Ах да, ещё была нитка жемчуга. Хороший, правда почерневший от пламени. Вы не эту драгоценность имели в виду?
— Нет, было кое-что ещё. А вы… можете ручаться за старпома? Как-никак, драгоценности…
— Это человек чести. Тут не может быть вопросов.
— И он внимательно следил за матросами, которые разбирали обломки? — осторожно спросил Кирилл Петрович.
— Да, — кивнул капитан.
Кирилл нахмурился, замолчав на целую минуту, обдумывая свои мысли:
«Но ведь Алексей утверждал, что у Софьи должны были быть как минимум рубиновое колье и браслет, не считая жемчуга. Неужели убийца украл их? Впрочем, это может облегчить поиски. У кого окажутся драгоценности, тот и будет убийцей. С другой стороны, если он успел взять драгоценности, то почему не взял ключ и не запер дверь? Зачем эти сложности с тростью? Выглядит нарочитой попыткой подставить Илью Ивановича»
— Что-нибудь ещё? — спросил Пётр Петрович.
— Да, мне надо будет осмотреть каюты каждого подозреваемого.
— Ох, у вас уже и подозреваемые есть? — изумился капитан, отодвигая пустую тарелку в сторону и откинувшись на спинку стула. Официант тут же убрал столовые приборы и поставил чашку крепкого чая.
— Да, трое. Даже четверо, если быть честным. И мне нужны будут ключи от их кают. И, разумеется, кто-нибудь сопровождающий. Свидетель, чтобы не возникло недоразумений.
— Старший помощник Василий Андреевич, — не моргнув, ответил капитан. — Он до сих пор считает, что ваше расследование — глупость, и его трезвый взгляд на вещи может помочь вам в расследовании.
— Хорошо, — кивнул Кирилл Петрович. — Тогда не будете ли вы против, если со своей стороны я попрошу о помощи Семёна Михайловича и Николая Григорьевича? Мы с ними с утра уже успели подробно обсудить эту тему. Кстати, это именно они подкинули мне идею о четвёртом подозреваемом.
— Как вам будет угодно. — Пётр Петрович посмотрел на часы, висящие на стене ресторана. — В час пополудни мы остановимся в Копенгагене. Можно устроить так, чтобы ваши подозреваемые сошли на берег и осмотрели город. В это время вы сможете спокойно осмотреть каюты. Согласны?
— Посмотрим по обстоятельствам, — ответил собеседник. — Может, никого и не придётся выпроваживать.
Копенгаген встретил «Фёдора Ушакова» мелким моросящим дождём. Солнце изредка появлялось между тучами, освещая тёмные улочки датской столицы и заглядывая в окошки. Здания, по крайней мере, те, что стояли на набережной, не были выше трёх-четырёх этажей, отчего Копенгаген вовсе не создавал иллюзии крупного европейского города. А однотипность построек вкупе с яркой раскраской стен и вовсе придавала ему игрушечный вид.
В порту должны были сойти несколько десятков иммигрантов из третьего класса, а также погрузить ящики с провизией. Любые желающие могли выйти в город и немного прогуляться. Надолго капитан лайнера не планировал останавливаться в порту. Уже к шести вечера они должны были снова выйти в море и взять курс на Петербург — конечную точку маршрута.
Старпом, держа в руке связку ключей-отмычек от всех кают, в указанное время пришёл к Кириллу Петровичу:
— Ну что же, приступим? — вдохнул мужчина, постучавшись в первую в их списке каюту. — Здесь устроился господин Ермолкин.
— Отвергнутый жених, — кивнул Кирилл.
— Да, вы рассказывали про тот случай возле курительной комнаты, — ответил старпом.
За дверью послышались громкие шорохи и грохот падающего стула.
— Кого там нелёгкая… сейчас! — донёсся из-за двери пьяный заплетающийся голос.
Спустя пару минут дверь открылась, явив взору двоих мужчин полуголого Алексея, на котором из одежды были только штаны да сорочка, распахнутая на груди.
— Что… что-то случилось? — юноша уставился на них непонимающим взглядом.
— Э-э, вообще-то, случилось. Позвольте представиться. Василий Андреевич Зожин, старший помощник капитана, — коротко кивнул старпом. — Разрешите пройти?
— А что собственно…, — нахмурился Алексей.
Он отошёл в сторону, пропуская гостей, и мужчины наконец-то вошли внутрь каютской гостиной.
— Так вы действительно не в курсе вчерашнего происшествия? — переспросил Кирилл. — Тут весь первый класс на ушах стоял.
— А-а, Софи пожаловалась папеньке, верно? — Ермолкин ткнул пальцем в грудь Кириллу. — Эта бестия…
— М-м, нет, Софья не жаловалась, — покачал головой Кирилл. — Она не успела.
— Что, простите? — Парень сел на стул, едва не промахнувшись мимо него. Алкогольные возлияния, которым он предавался вчера вечером в курительной комнате, всё ещё давали о себе знать.
— Вы, я так понимаю, и правда не в курсе. — Он подошёл к парню и положил руку на плечо. — Софья Ильинична вчера умерла.
Кирилл внимательно следил за реакцией молодого человека, последовавшей за этими словами. И если верить его жизненному опыту, Алексей вовсе не играл, когда его глаза расширились от ужаса и удивления.
— Что? Но как же…, — Он непонимающе уставился на мужчин, нависших над ним. — Ведь я только вчера…
— Я попрошу вас поделиться со мной, — Кирилл Петрович сел на соседний стул. — Вы вчера выражали жгучее желание сходить к Софье и поговорить с ней. Помните, вы проболтались мне?
— Да… да, я помню, — Ермолкин почесал затылок. Затем взял со стола графин с водой, отпил немного. Потом, недолго подумав, вылил остатки себе на голову, встряхнув волосами. На ковре образовалась лужа, но его это совсем не волновало. — Так, кажется, мысли приходят в порядок. И прошу прощения за мой внешний вид.
Он посмотрел на двоих мужчин и кивнул:
— Я понимаю вас. Это что-то вроде допроса и установления алиби, верно? Кажется, так это называется в романах. — Парень отставил графин в сторону. — Итак, вчера я, как и говорил вам, Кирилл Петрович, будучи изрядно подшофе, отправился в каюту к Софье. Я должен был поговорить с ней по поводу драгоценностей.
— И что же? Поговорили? — поинтересовался Кирилл.
— Да. Я требовал вернуть мне фамильные украшения, которые она осмелилась надеть на вчерашний ужин, зная, что я увижу это. Ведь вы помните, я говорил вам об этом вчера, да? — переспросил юноша. — Так вот, она… она явно провоцировала меня. Мы довольно-таки бурно разговаривали. Кажется, нас даже слышали в соседних каютах. Можете порасспрашивать прислугу из обслуживающего персонала, они подтвердят это. Она снова оскорбляла меня. Но так как мы были наедине, без публики, то её пыл быстро угас. Она ведь любит представления, вы знаете.
— И что в итоге? — спросил старпом.
— Она отдала мне драгоценности, — пожал плечами юноша.
— Вы можете показать их? — уточнил Кирилл Петрович.
— Одну минуту, — Ермолкин, крепко ухватившись за дверь, скрылся в соседней комнате, где располагались большая кровать, письменный стол и шкаф для одежды. После вернулся, держа в руках маленький мешочек — тёмно-синий шёлковый кисет, вышитый канителью и бисером. — Вот.
Ермолкин развязал кисет и, держа левой рукой горловину, правую опустил внутрь, выудив оттуда сначала бриллиантовый браслет, а после и рубиновое ожерелье. Кирилл Петрович кивнул Зожину:
— Да, это оно. То, что было на вчерашнем ужине на девушке. Не ожерелье, браслет. Вчера на шее у неё был жемчуг. — Мужчина повернулся к смущённому парню. — Думаю, вопрос с пропажей украшений из каюты Софьи можно закрыть.
— Вот и слава Богу, — Алексей не глядя бросил кисет на столик, стоящий под большим овальным зеркалом, отчего неожиданно раздался глухой стук о дерево.
— Что? Что это? — сам себя спросил юноша, снова взяв в руки мешочек.
— Он должен был быть пустым? — уточнил Кирилл.
— Вообще то, да. — Алексей вынул руку из кисета, сжимая в ладони ключ. — Этого не должно было быть здесь. Чьё это?
— Думаю, не ошибусь, если скажу, что это ключ от каюты погибшей, — ответил Кирилл Петрович, — Это пока основная улика. И нашли её у вас, молодой человек.
В каюте на минуту повисла тишина.
— Погибшая? Стойте, я знаю, к чему вы клоните! — Алексей выставил перед собой руку. — Что она погибла по моей вине? Но это ложь! Когда я вчера уходил от неё, она была жива. Да, рассержена после нашей ссоры. Да, рвала и метала, но была жива!
— Могла ли она сама случайно положить ключ в кисет? — Кирилл, глядя куда-то мимо юноши, обращал вопрос скорее к стенам гостиной, но старпом всё-таки высказался:
—Чисто машинально — запросто. Зайдя в каюту, положила ключ в кисет, а кисет бросила, например, на стол. Я не вижу причин, по которым этот юноша намеренно забрал у барышни ключ.
Они словно бы перестали замечать Ермолкина, так что ему даже пришлось напомнить о себе:
— Простите, вы мне так и не сказали, — Алексей встал со стула. — Как… как она погибла? Вы ведь сказали, что она погибла.
Кирилл Петрович хранил молчание, а Зожин ответил, шумно выдохнув:
— Софья Ильинична заживо сгорела в своей каюте. Тело сейчас находится в корабельном лазарете. — Старпом пальцем указал себе за спину.
На глазах юноши стали наворачиваться слёзы. Он опустил голову на край стола, едва не опрокинув при этом вазу с живыми цветами, но затем словно встрепенулся:
—Вы должны показать мне её… в последний раз. И рассказать, как это произошло.
Кирилл Петрович подумал с минуту:
— Хорошо, одевайтесь.
Вместе с Василием Андреевичем они вышли в коридор, прикрыв дверь. Старпом тут же дал волю подозрениям:
— Врёт. Врёт, шельма. Сам наверняка избил несчастную до полусмерти, забрал драгоценности, включил темперметр на максимум и запер каюту. — Зожин с таким энтузиазмом излагал свою версию происшедшего, словно это и не он вовсе не так давно был твёрдо уверен в том, что трагедия произошла по вине самой несчастной.
Его собеседник отрицательно замотал головой:
— Ложь. На теле умершей не было следов побоев.
— Но тогда зачем он взял ключ с собой? Почему не осмотрел кисет? — продолжил Василий Андреевич. — А вдруг она положила бы туда не его украшения, а дешёвую бижутерию? Мог бы и проверить.
— Он был пьян в стельку, — напомнил Кирилл.
— Да, но тем самым он подставляет сам себя! Всё упирается в ключ.
— Вы не правы. Имей он такую возможность, что стоило ему закрыть каюту на замок? — уточнил мужчина. — Не забывайте, дверь была закрыта не на ключ, а подперта тростью. К тому же люди на верхней палубе слышали её крики и видели, как она высовывалась в иллюминатор. Версия с избиением до полусмерти не подходит.
В коридор вышел господин Ермолкин, в полном параде.
— Я готов.
Пока они спускались в лазарет, Кирилл рассказал юноше некоторые детали вчерашнего происшествия, приведшего к гибели несчастной, опуская ненужные подробности. Алексей шёл позади, поэтому его лица и слёз мужчины не видели, но слышали шмыганья носом. В отдельной кабинке лазарета они застали Илью Ивановича, который всё также сидел безутешным у накрытого простынёй тела дочери. Рядом стоял поднос с едой, к которому так и не притронулись. Казалось, он даже не услышал шагов непрошенных гостей, потревоживших его покой.
— Илья Иванович, вам нужно поесть. Хоть немного, — старпом Василий Андреевич придвинул поднос к графу.
— Нет, оставьте. — Голос графа был уставшим. — Это лишнее.
— Это… это она? — Алексей, протянув вперёд руку, приблизился к койке, на котором лежала покойная.
Неожиданно отец Софьи вздёрнул голову:
— Что?! Как ты посмел явиться сюда?! — Мужчина вскочил, едва не уронив поднос с едой на пол. — Это ты! Ты довёл её до этого!
Продолжение следует…
1 комментарий
Плюс и предыдущий топик плюс.