Последнее слово Софи. Часть 4 (2).
…
Следующим на очереди был князь Дадиани. Кирилл постучался в его каюту три раза, но никто не открывал.
«Терпение моё испытывает, высокомерный выскочка. Ох уж эта горская гордость»
Только на четвёртый стук дверь, наконец, открылась.
— Проходите! — в приглашении не было ни тени приветливости. — Я надеюсь, вы быстро зададите свои вопросы и также быстро уберётесь из моей комнаты.
Жёсткое лицо и поджатые губы Рустама не давали даже надежды на то, что он пойдёт Кириллу навстречу. Да и в целом, он будто бы не воспринимал этот расспрос всерьёз. Скорее, как игру, в которой ты по воле обстоятельств вынужден принимать участие.
«Любит прямоту? Отлично! Значит, будем действовать напролом»
Не дожидаясь приглашения, Кирилл Петрович сел за столик и указал князю на второе кресло. Тот, сжав зубы в бессильной злобе, всё-таки сел.
— Итак, я хочу знать, что вы делали после вчерашней ссоры в курительной комнате.
— После того, как я назвал Софи сукой? — без тени смущения напомнил молодой человек, удобнее устраиваясь в кресле. При этом он с самым невиннейшим взглядом посмотрел на собеседника.
«Надобно сбить с него спесь, иначе я так и не добьюсь от него дела»
— Да, именно после этого. И после того, как вы пообещали несчастной, что её выходка так просто не сойдёт ей с рук, помните? — каждую новую фразу Кирилл произносил, всё более повышая голос. — И то, что она вам ответила: «Вы мне ничего не сделаете!» И ваша ответная угроза: «Посмотрим», помните? — Кирилл заметил, как князь нахмурился. — Вот и я всё прекрасно помню! И куча свидетелей в курительной комнате помнит! И каждый из них может подтвердить тот факт, что вы угрожали несчастной расправой.
Рустам заметно смутился. Надменная улыбка сошла с его лица, уступив место привычной угрюмости. Он сложил руки на груди.
— Это ваше «посмотрим» сделало вас едва ли не главным подозреваемым, — продолжил Кирилл.
— Я не хотел…
— Искренне верю, — перебил его мужчина. — Но теперь, если вы действительно невиновны, мне приходится разговаривать с вами ради того, чтобы дознаться до правды. А разговор с вами — не самая приятная вещь на свете, поверьте.
Шумно выдохнув, кавказец встал, отошёл к столу у стены, налил из бутылки в два бокала, и один из них протянул Кириллу.
— Извините. Вы должны понимать, мы заводимся с пол-оборота.
— Да-да, горячая южная кровь, — махнул рукой Кирилл. — Поверьте, я знаю это, так как сталкивался. Будьте так любезны, расскажите мне о позавчерашнем вечере.
— С какого момента? — уточнил Дадиани.
— После того неприятного инцидента в курительной комнате, — напомнил Кирилл. — Куда вы затем пошли?
Князь залпом осушил бокал и поставил на столик, так что тот жалобно скрипнул.
— В свою каюту. Я переодевался к ужину. Потом пришёл в обеденный зал, и… — Рустам развёл руками, — стал ужинать с вами. И вы тому свидетель.
— И всё? — Кирилл Петрович вздёрнул брови. — Вы, помнится, немного задержались. Леди Бичем вам за это даже попеняла.
Князь стал кусать нижнюю губу:
— Боюсь, что если я стану от вас что-либо утаивать, то ваши подозрения насчёт меня только усилятся, я прав? — он снова наполнил бокал.
Кирилл Петрович кивнул:
— Да, вы правы. Так что же вас задержало?
— Я… ходил к Софи, — признался Рустам. — То есть, я хотел сходить к ней.
— С какой целью? — поинтересовался мужчина.
— Сам не знаю, — Дадиани пожал плечами. — Может, ещё раз поговорить с ней. Поругаться. Выплеснуть на неё злость. Ведь согласитесь, в каком-то смысле она оскорбила меня.
— И что же? — Кирилл пригубил свой бокал. — Поговорили?
— Нет. В коридоре я столкнулся с её нянечкой. Как там её… Анна Илларионовна, да? Так вот, она в тот момент шла по коридору из тупика, где располагалась каюта её воспитанницы. Может, проведывала Софью, а может, выходила из своей комнаты, не знаю. Но она остановилась и так… так посмотрела на меня, будто волчица, готовая защищать своего детёныша. Она, видимо, решила, что я собираюсь причинить вред её воспитаннице. — Рустам разглядывал свою ладонь. — В общем, она меня смутила. И я, ни слова не говоря, развернулся и пошёл к вам, в обеденный зал.
— Скажите, а с того своего места вы случайно не увидели ручки каюты Софи?
— Нет, — покачал головой Дадиани. — Но для чего вам это?
— Возможно, уже в тот момент эта ручка была подперта тростью графа.
— Нет, не видел. Но даже если бы она там и была, неужели вы думаете, что это сделала нянечка? — изумился князь. — Может, она и сама не заметила трости, и попросту выходила из своей каюты.
— Возможно, — кивнул Кирилл Петрович. — Скажите, это всё, что было в тот вечер?
Князь Дадиани прищурил глаза:
— Нет, не всё. — Парень вновь сел в кресло, не выпуская из рук бокал. — Ко мне за полночь приходил Илья Иванович.
— М-м, как интересно, — Кирилл действительно был удивлён, так как считал, что граф в нынешнем состоянии находился в лазарете безвылазно. — Для чего?
— Поругаться. Покричать. Обвинить меня в том, что это я виноват в смерти его ненаглядной дочери, — перечислил Рустам. — Дело едва не дошло до драки. Я запросто мог ему отвесить пару тумаков для успокоения, но понимал, что он в не совсем адекватном состоянии. Мне пришлось выйти в коридор и позвать прислугу. Двое мужчин отвели его обратно в лазарет, где лежала Софья Ильинична. Только после этого я смог спокойно уснуть.
После минутной паузы Кирилл осторожно спросил:
— Скажите, вам жалко Софи?
Князь также долго обдумывал ответ:
— Скажем так, я был с ней не настолько близко знаком, чтобы горевать по ней.
— Но этого знакомства хватило на то, чтобы надругаться над девушкой.
— Она не сопротивлялась, — Рустам рассмеялся. — Скорее, это она в ту ночь надругалась надо мной.
— Не будем притворяться, — Кирилл отставил бокал на столик, едва пригубив его, — я прекрасно знаю, чем вы занимались той ночью.
Лицо южанина расплылось в хищном оскале. Он снова начал вести себя вызывающе:
— Ревнуете?
— Отнюдь.
— Ей всего восемнадцать было, а опыта…могла дать фору любой замужней изменщице! А я таких немало повидал.
Кирилл Петрович встал с кресла и направился к двери:
— Что же, если вам больше нечего рассказать мне, то я покину вас. До свидания.
Кирилл застал Анну Илларионовну в её маленькой каютке. Мужчина знал, что ей предлагали переселиться в другую комнату, побольше и посветлее. Но старушка упорно отказывалась. Её не смущал постоянный запах гари, который являлся следствием пожара в соседней каюте, где некогда проживала её воспитанница.
— Анна Илларионовна, если вас не затруднит, вы можете ответить на пару вопросов?
— Что-то конкретное? — уточнила нянечка.
— Конкретно гибели Софьи Ильиничны, — ответил Кирилл. — Надеюсь, ваши ответы помогут мне найти того злодея, который совершил это.
Старушка стояла возле столика, на котором покоился большой кожаный чемодан с бронзовым замком. Внутри были платья и ленты, а также пара небольших несессеров. Женщина неторопливо переставляла их местами, стараясь уложить как можно аккуратнее.
— Скажите, что вы делали в тот вечер? — спросил мужчина. — Как мне известно, вы были в комнате отдыха и наслаждались музыкой оркестра автоматонов, верно?
— Да, так и было, — кивнула нянечка.
— А что было до этого, скажите, — попросил Кирилл Петрович.
— До этого? — старушка непонимающе посмотрела на мужчину.
«Видимо, придётся ей напомнить о том досадном случае»
— Что вы делали после того, как Софи… э-э-э… поругалась с вами у дверей курительной комнаты, деликатно напомнил он. — Когда там были Алексей Ермолкин и князь Дадиани.
— Ах, это, — она кивнула своим мыслям. — Я пошла вслед за Софьей. А она пошла к себе в каюту. Я сидела тут, у себя, ведь Софья могла в любой момент позвать меня к себе. Но потом пришёл Илья Иванович и сказал, что мне выделили место в комнате отдыха. Он знал, что я давно хотела послушать, как играют автоматоны. Но ведь там были только высокородные дамы, а я… простая…
— Полноте вам, дорогая, — Кирилл Петрович похлопал её по руке. — И вы сразу пошли в комнату отдыха?
— Нет. Пока я собиралась и переодевалась во что-то более приличное… а потом, когда я вышла в коридор, то хотела постучаться к Софье, чтобы спросить, не нужно ли ей чего. Но там я встретила этого молодого человека. Грузинского князя. Он явно направлялся в комнату к моей воспитаннице. От него исходила некая опасность, а я не знала, как защититься в случае чего. Я была готова закричать. Хотя, сказать по чести, что я со своими старыми костями могла противопоставить этому молодому хищнику?
— И что же князь? — спросил Кирилл.
Старушка посмотрела на собеседника, ответив:
— Он будто испугался того, как я посмотрела на него. Мы с минуту постояли друг напротив друга. А потом он ушёл. И я вслед за ним пошла в комнату отдыха. И совершенно забыла о том, что хотела постучаться к Софи.
— То есть, вы так и не поворачивались к её двери? — уточнил мужчина. — И не видели её ручку?
— Нет. Зачем? — изумилась Анна Илларионовна.
— Возможно, вы могли увидеть трость, которая подпирала ручку её каюты.
Нянечка неожиданно замерла, уставившись в стену. Она едва не выронила из рук небольшой несессер со швейными принадлежностями, который передвигала из одного угла чемодана в другой:
— То есть… вы хотите сказать… если бы я всего лишь повернула голову, то спасла бы свою девочку? Мою Софи?
Она готова была расплакаться, руки затряслись:
— Если бы я увидела эту злосчастную трость и убрала её, то Софи была бы ещё жива? — голос её задрожал. — О Господи, почему я не повернулась?!
Кирилл Петрович обнял старушку, позволив ей выплакаться на его груди.
— Неисповедимы пути господни. Я не утверждаю, что трость уже была там. Скорее всего, её там на тот момент не было. Ну-ну, успокойтесь, дорогая моя.
Анна Илларионовна отошла на шаг, вернувшись к чемодану. Она вынула оттуда платок и провела им по уголкам глаз.
— Ведь ей было всего лишь восемнадцать лет. Весь мир ждал её. — Нянечка посмотрела в небольшое зеркало, висящее на стене. — Что она увидела за это время?
«Бескрайние просторы Российской Империи, Франция, Великобритания, полёт на самом роскошном дирижабле современности и плавание на самом большом пассажирском судне. Помимо этого, восторженные взгляды и влюблённые вздохи десятков молодых юношей. Не так уж и мало. Многим и этого не перепадает»
Кирилл Петрович уже собирался выходить, но что-то ему показалось подозрительным:
— Скажите, а вы всё это время…, — он смотрел на то, как Анна Илларионовна уже в который раз стала перекладывать вещи Софьи, — …были здесь? Не выходя из каюты? Что вы делаете?
— Я собираю вещи Софи. Знаете, она любила порядок. — На лице старушки промелькнула тень улыбки. — И теперь мне ничего не остаётся, кроме как наводить порядок в её вещах. Но почему-то всегда что-то идёт не так. И я всё переделываю. — нянечка повернулась к нему. — Я каждые три-четыре часа спускаюсь в лазарет к Илье Ивановичу. Отношу ему еду. Но он почти ничего не ест. Впрочем, как и я.
«Граф. Стоит ли мне поговорить с ним? Это разбередит душевные раны. И не сочтёт ли он это оскорблением чувств скорбящего отца? Посмотрим»
Разговор с Ильёй Ивановичем не шёл. Стараясь быть деликатным, Кирилл начинал вопросы издалека. Но на каждый конкретный граф отвечал «не знаю» и «не помню».
Он не помнил, брал ли с собой трость на ужин.
Он не знал, имела ли Софи обыкновение запирать каюту на ключ.
Он не помнил, почему задержался перед ужином.
Он не знал, как работает темперметр.
Поговорив с судовым врачом, Кирилл получил подтверждение слов Дадиани о том, что граф в ту же ночь выходил из лазарета и поднимался к нему, чтобы устроить ссору. Кроме этого момента, Илья Иванович безвылазно находился в лазарете, у тела покойной дочери.
«Становится всё интереснее и запутаннее»
Вернувшись в свою каюту, Кирилл Петрович почти до самого полудня делал записи в своих бумагах. Всё, что ему говорили эти четверо людей, было тщательно записано, слово в слово. Ничто не ускользнуло от внимания мужчины.
Неожиданно появившиеся Николай Григорьевич и Семён Михайлович в компании с Сиволапом незамедлительно потребовали подробностей ведения дела.
— А то ведь леди Бичем мне буквально ходу не даёт. Всё расспрашивает о том, как продвигается расследование, — смутившись, ответил консул Позумцев, поправляя съехавшее на кончик носа пенсне. — А от моих ответов зависит её расположение ко мне.
Кирилл вручил им исписанные бумажные листы:
— Извольте почитать сами, но из каюты ни в коем случае не выносите, — он поднял вверх указательный палец. — Мне надо ещё подумать.
Словно некую ценную реликвию, консул и учёный взяли в руки листы, и ушли на половину Позумцева, где в компании с Сиволапом провели целый час, читая и перечитывая написанное, делясь мыслями и в дружеских спорах едва не переходя на повышенные тона.
Сам Кирилл, закрыв глаза, лёг на кровать и стал думать. Он уже в общем плане представлял себе перемещения по кораблю всех четверых подозреваемых в тот вечер. Но вместе с тем в этом деле было много белых пятен. И основная причина этих пятен — это Илья Иванович. Его многочисленные «не знаю» и «не помню» рушили всю логичность произошедшего. Хотя его поведение легко объяснялось шоком после трагедии и потерей близкого человека. Если перемещения подозреваемых людей ещё можно было как-то проследить, то свидетельствам графа не было никакой веры.
Около часа дня оба мужчины постучались к Кириллу, и положили листы бумаги на стол.
— Любезный, скоро обед. Вы не желаете? …
— Нет, простите, — Кирилл махнул рукой. — Мне надо подумать.
— Приносим извинения. Не будем мешать.
Кирилл слышал, как мужчины в компании с автоматоном прикрыли дверь в его комнату, вышли из гостиной и закрыли входную дверь. Ещё почти час была полная тишина, наполненная лишь мыслями в его голове. Затем постучались. Потом ещё дважды. Кириллу пришлось встать и выйти в гостиную, чтобы открыть дверь.
— Да, что такое?
На пороге оказался старпом Василий Андреевич, а за его спиной стояла молодая пара, парень и девушка.
Старпом отдал ему честь:
— Ваше благородие. К вам тут двое пассажиров. — Он повернулся к сопровождающим. — Побеседовать хотят.
— По какому вопросу? — спросил Кирилл.
— Не ведаю. Сами они так запутанно говорят, что я и сам их с трудом понимаю, — признался офицер.
— Хорошо, проходите.
— Позвольте откланяться, — снова отдав честь, старпом скрылся в коридоре.
— Могу я узнать, как вас зовут? — Кирилл указал гостям на плетёные кресла гостиной.
— Да, разумеется. Я Михаил Петрович Хомяков, — парень протянул ему руку. — Это моя супруга Варвара Дмитриевна. Мы не так давно поженились, и эта поездка на «Фёдоре Ушакове» была неким свадебным подарком от наших родителей…
— Я очень рад за вас, — улыбнулся Кирилл Петрович. — Так что же?
Продолжение следует…
Следующим на очереди был князь Дадиани. Кирилл постучался в его каюту три раза, но никто не открывал.
«Терпение моё испытывает, высокомерный выскочка. Ох уж эта горская гордость»
Только на четвёртый стук дверь, наконец, открылась.
— Проходите! — в приглашении не было ни тени приветливости. — Я надеюсь, вы быстро зададите свои вопросы и также быстро уберётесь из моей комнаты.
Жёсткое лицо и поджатые губы Рустама не давали даже надежды на то, что он пойдёт Кириллу навстречу. Да и в целом, он будто бы не воспринимал этот расспрос всерьёз. Скорее, как игру, в которой ты по воле обстоятельств вынужден принимать участие.
«Любит прямоту? Отлично! Значит, будем действовать напролом»
Не дожидаясь приглашения, Кирилл Петрович сел за столик и указал князю на второе кресло. Тот, сжав зубы в бессильной злобе, всё-таки сел.
— Итак, я хочу знать, что вы делали после вчерашней ссоры в курительной комнате.
— После того, как я назвал Софи сукой? — без тени смущения напомнил молодой человек, удобнее устраиваясь в кресле. При этом он с самым невиннейшим взглядом посмотрел на собеседника.
«Надобно сбить с него спесь, иначе я так и не добьюсь от него дела»
— Да, именно после этого. И после того, как вы пообещали несчастной, что её выходка так просто не сойдёт ей с рук, помните? — каждую новую фразу Кирилл произносил, всё более повышая голос. — И то, что она вам ответила: «Вы мне ничего не сделаете!» И ваша ответная угроза: «Посмотрим», помните? — Кирилл заметил, как князь нахмурился. — Вот и я всё прекрасно помню! И куча свидетелей в курительной комнате помнит! И каждый из них может подтвердить тот факт, что вы угрожали несчастной расправой.
Рустам заметно смутился. Надменная улыбка сошла с его лица, уступив место привычной угрюмости. Он сложил руки на груди.
— Это ваше «посмотрим» сделало вас едва ли не главным подозреваемым, — продолжил Кирилл.
— Я не хотел…
— Искренне верю, — перебил его мужчина. — Но теперь, если вы действительно невиновны, мне приходится разговаривать с вами ради того, чтобы дознаться до правды. А разговор с вами — не самая приятная вещь на свете, поверьте.
Шумно выдохнув, кавказец встал, отошёл к столу у стены, налил из бутылки в два бокала, и один из них протянул Кириллу.
— Извините. Вы должны понимать, мы заводимся с пол-оборота.
— Да-да, горячая южная кровь, — махнул рукой Кирилл. — Поверьте, я знаю это, так как сталкивался. Будьте так любезны, расскажите мне о позавчерашнем вечере.
— С какого момента? — уточнил Дадиани.
— После того неприятного инцидента в курительной комнате, — напомнил Кирилл. — Куда вы затем пошли?
Князь залпом осушил бокал и поставил на столик, так что тот жалобно скрипнул.
— В свою каюту. Я переодевался к ужину. Потом пришёл в обеденный зал, и… — Рустам развёл руками, — стал ужинать с вами. И вы тому свидетель.
— И всё? — Кирилл Петрович вздёрнул брови. — Вы, помнится, немного задержались. Леди Бичем вам за это даже попеняла.
Князь стал кусать нижнюю губу:
— Боюсь, что если я стану от вас что-либо утаивать, то ваши подозрения насчёт меня только усилятся, я прав? — он снова наполнил бокал.
Кирилл Петрович кивнул:
— Да, вы правы. Так что же вас задержало?
— Я… ходил к Софи, — признался Рустам. — То есть, я хотел сходить к ней.
— С какой целью? — поинтересовался мужчина.
— Сам не знаю, — Дадиани пожал плечами. — Может, ещё раз поговорить с ней. Поругаться. Выплеснуть на неё злость. Ведь согласитесь, в каком-то смысле она оскорбила меня.
— И что же? — Кирилл пригубил свой бокал. — Поговорили?
— Нет. В коридоре я столкнулся с её нянечкой. Как там её… Анна Илларионовна, да? Так вот, она в тот момент шла по коридору из тупика, где располагалась каюта её воспитанницы. Может, проведывала Софью, а может, выходила из своей комнаты, не знаю. Но она остановилась и так… так посмотрела на меня, будто волчица, готовая защищать своего детёныша. Она, видимо, решила, что я собираюсь причинить вред её воспитаннице. — Рустам разглядывал свою ладонь. — В общем, она меня смутила. И я, ни слова не говоря, развернулся и пошёл к вам, в обеденный зал.
— Скажите, а с того своего места вы случайно не увидели ручки каюты Софи?
— Нет, — покачал головой Дадиани. — Но для чего вам это?
— Возможно, уже в тот момент эта ручка была подперта тростью графа.
— Нет, не видел. Но даже если бы она там и была, неужели вы думаете, что это сделала нянечка? — изумился князь. — Может, она и сама не заметила трости, и попросту выходила из своей каюты.
— Возможно, — кивнул Кирилл Петрович. — Скажите, это всё, что было в тот вечер?
Князь Дадиани прищурил глаза:
— Нет, не всё. — Парень вновь сел в кресло, не выпуская из рук бокал. — Ко мне за полночь приходил Илья Иванович.
— М-м, как интересно, — Кирилл действительно был удивлён, так как считал, что граф в нынешнем состоянии находился в лазарете безвылазно. — Для чего?
— Поругаться. Покричать. Обвинить меня в том, что это я виноват в смерти его ненаглядной дочери, — перечислил Рустам. — Дело едва не дошло до драки. Я запросто мог ему отвесить пару тумаков для успокоения, но понимал, что он в не совсем адекватном состоянии. Мне пришлось выйти в коридор и позвать прислугу. Двое мужчин отвели его обратно в лазарет, где лежала Софья Ильинична. Только после этого я смог спокойно уснуть.
После минутной паузы Кирилл осторожно спросил:
— Скажите, вам жалко Софи?
Князь также долго обдумывал ответ:
— Скажем так, я был с ней не настолько близко знаком, чтобы горевать по ней.
— Но этого знакомства хватило на то, чтобы надругаться над девушкой.
— Она не сопротивлялась, — Рустам рассмеялся. — Скорее, это она в ту ночь надругалась надо мной.
— Не будем притворяться, — Кирилл отставил бокал на столик, едва пригубив его, — я прекрасно знаю, чем вы занимались той ночью.
Лицо южанина расплылось в хищном оскале. Он снова начал вести себя вызывающе:
— Ревнуете?
— Отнюдь.
— Ей всего восемнадцать было, а опыта…могла дать фору любой замужней изменщице! А я таких немало повидал.
Кирилл Петрович встал с кресла и направился к двери:
— Что же, если вам больше нечего рассказать мне, то я покину вас. До свидания.
Кирилл застал Анну Илларионовну в её маленькой каютке. Мужчина знал, что ей предлагали переселиться в другую комнату, побольше и посветлее. Но старушка упорно отказывалась. Её не смущал постоянный запах гари, который являлся следствием пожара в соседней каюте, где некогда проживала её воспитанница.
— Анна Илларионовна, если вас не затруднит, вы можете ответить на пару вопросов?
— Что-то конкретное? — уточнила нянечка.
— Конкретно гибели Софьи Ильиничны, — ответил Кирилл. — Надеюсь, ваши ответы помогут мне найти того злодея, который совершил это.
Старушка стояла возле столика, на котором покоился большой кожаный чемодан с бронзовым замком. Внутри были платья и ленты, а также пара небольших несессеров. Женщина неторопливо переставляла их местами, стараясь уложить как можно аккуратнее.
— Скажите, что вы делали в тот вечер? — спросил мужчина. — Как мне известно, вы были в комнате отдыха и наслаждались музыкой оркестра автоматонов, верно?
— Да, так и было, — кивнула нянечка.
— А что было до этого, скажите, — попросил Кирилл Петрович.
— До этого? — старушка непонимающе посмотрела на мужчину.
«Видимо, придётся ей напомнить о том досадном случае»
— Что вы делали после того, как Софи… э-э-э… поругалась с вами у дверей курительной комнаты, деликатно напомнил он. — Когда там были Алексей Ермолкин и князь Дадиани.
— Ах, это, — она кивнула своим мыслям. — Я пошла вслед за Софьей. А она пошла к себе в каюту. Я сидела тут, у себя, ведь Софья могла в любой момент позвать меня к себе. Но потом пришёл Илья Иванович и сказал, что мне выделили место в комнате отдыха. Он знал, что я давно хотела послушать, как играют автоматоны. Но ведь там были только высокородные дамы, а я… простая…
— Полноте вам, дорогая, — Кирилл Петрович похлопал её по руке. — И вы сразу пошли в комнату отдыха?
— Нет. Пока я собиралась и переодевалась во что-то более приличное… а потом, когда я вышла в коридор, то хотела постучаться к Софье, чтобы спросить, не нужно ли ей чего. Но там я встретила этого молодого человека. Грузинского князя. Он явно направлялся в комнату к моей воспитаннице. От него исходила некая опасность, а я не знала, как защититься в случае чего. Я была готова закричать. Хотя, сказать по чести, что я со своими старыми костями могла противопоставить этому молодому хищнику?
— И что же князь? — спросил Кирилл.
Старушка посмотрела на собеседника, ответив:
— Он будто испугался того, как я посмотрела на него. Мы с минуту постояли друг напротив друга. А потом он ушёл. И я вслед за ним пошла в комнату отдыха. И совершенно забыла о том, что хотела постучаться к Софи.
— То есть, вы так и не поворачивались к её двери? — уточнил мужчина. — И не видели её ручку?
— Нет. Зачем? — изумилась Анна Илларионовна.
— Возможно, вы могли увидеть трость, которая подпирала ручку её каюты.
Нянечка неожиданно замерла, уставившись в стену. Она едва не выронила из рук небольшой несессер со швейными принадлежностями, который передвигала из одного угла чемодана в другой:
— То есть… вы хотите сказать… если бы я всего лишь повернула голову, то спасла бы свою девочку? Мою Софи?
Она готова была расплакаться, руки затряслись:
— Если бы я увидела эту злосчастную трость и убрала её, то Софи была бы ещё жива? — голос её задрожал. — О Господи, почему я не повернулась?!
Кирилл Петрович обнял старушку, позволив ей выплакаться на его груди.
— Неисповедимы пути господни. Я не утверждаю, что трость уже была там. Скорее всего, её там на тот момент не было. Ну-ну, успокойтесь, дорогая моя.
Анна Илларионовна отошла на шаг, вернувшись к чемодану. Она вынула оттуда платок и провела им по уголкам глаз.
— Ведь ей было всего лишь восемнадцать лет. Весь мир ждал её. — Нянечка посмотрела в небольшое зеркало, висящее на стене. — Что она увидела за это время?
«Бескрайние просторы Российской Империи, Франция, Великобритания, полёт на самом роскошном дирижабле современности и плавание на самом большом пассажирском судне. Помимо этого, восторженные взгляды и влюблённые вздохи десятков молодых юношей. Не так уж и мало. Многим и этого не перепадает»
Кирилл Петрович уже собирался выходить, но что-то ему показалось подозрительным:
— Скажите, а вы всё это время…, — он смотрел на то, как Анна Илларионовна уже в который раз стала перекладывать вещи Софьи, — …были здесь? Не выходя из каюты? Что вы делаете?
— Я собираю вещи Софи. Знаете, она любила порядок. — На лице старушки промелькнула тень улыбки. — И теперь мне ничего не остаётся, кроме как наводить порядок в её вещах. Но почему-то всегда что-то идёт не так. И я всё переделываю. — нянечка повернулась к нему. — Я каждые три-четыре часа спускаюсь в лазарет к Илье Ивановичу. Отношу ему еду. Но он почти ничего не ест. Впрочем, как и я.
«Граф. Стоит ли мне поговорить с ним? Это разбередит душевные раны. И не сочтёт ли он это оскорблением чувств скорбящего отца? Посмотрим»
Разговор с Ильёй Ивановичем не шёл. Стараясь быть деликатным, Кирилл начинал вопросы издалека. Но на каждый конкретный граф отвечал «не знаю» и «не помню».
Он не помнил, брал ли с собой трость на ужин.
Он не знал, имела ли Софи обыкновение запирать каюту на ключ.
Он не помнил, почему задержался перед ужином.
Он не знал, как работает темперметр.
Поговорив с судовым врачом, Кирилл получил подтверждение слов Дадиани о том, что граф в ту же ночь выходил из лазарета и поднимался к нему, чтобы устроить ссору. Кроме этого момента, Илья Иванович безвылазно находился в лазарете, у тела покойной дочери.
«Становится всё интереснее и запутаннее»
Вернувшись в свою каюту, Кирилл Петрович почти до самого полудня делал записи в своих бумагах. Всё, что ему говорили эти четверо людей, было тщательно записано, слово в слово. Ничто не ускользнуло от внимания мужчины.
Неожиданно появившиеся Николай Григорьевич и Семён Михайлович в компании с Сиволапом незамедлительно потребовали подробностей ведения дела.
— А то ведь леди Бичем мне буквально ходу не даёт. Всё расспрашивает о том, как продвигается расследование, — смутившись, ответил консул Позумцев, поправляя съехавшее на кончик носа пенсне. — А от моих ответов зависит её расположение ко мне.
Кирилл вручил им исписанные бумажные листы:
— Извольте почитать сами, но из каюты ни в коем случае не выносите, — он поднял вверх указательный палец. — Мне надо ещё подумать.
Словно некую ценную реликвию, консул и учёный взяли в руки листы, и ушли на половину Позумцева, где в компании с Сиволапом провели целый час, читая и перечитывая написанное, делясь мыслями и в дружеских спорах едва не переходя на повышенные тона.
Сам Кирилл, закрыв глаза, лёг на кровать и стал думать. Он уже в общем плане представлял себе перемещения по кораблю всех четверых подозреваемых в тот вечер. Но вместе с тем в этом деле было много белых пятен. И основная причина этих пятен — это Илья Иванович. Его многочисленные «не знаю» и «не помню» рушили всю логичность произошедшего. Хотя его поведение легко объяснялось шоком после трагедии и потерей близкого человека. Если перемещения подозреваемых людей ещё можно было как-то проследить, то свидетельствам графа не было никакой веры.
Около часа дня оба мужчины постучались к Кириллу, и положили листы бумаги на стол.
— Любезный, скоро обед. Вы не желаете? …
— Нет, простите, — Кирилл махнул рукой. — Мне надо подумать.
— Приносим извинения. Не будем мешать.
Кирилл слышал, как мужчины в компании с автоматоном прикрыли дверь в его комнату, вышли из гостиной и закрыли входную дверь. Ещё почти час была полная тишина, наполненная лишь мыслями в его голове. Затем постучались. Потом ещё дважды. Кириллу пришлось встать и выйти в гостиную, чтобы открыть дверь.
— Да, что такое?
На пороге оказался старпом Василий Андреевич, а за его спиной стояла молодая пара, парень и девушка.
Старпом отдал ему честь:
— Ваше благородие. К вам тут двое пассажиров. — Он повернулся к сопровождающим. — Побеседовать хотят.
— По какому вопросу? — спросил Кирилл.
— Не ведаю. Сами они так запутанно говорят, что я и сам их с трудом понимаю, — признался офицер.
— Хорошо, проходите.
— Позвольте откланяться, — снова отдав честь, старпом скрылся в коридоре.
— Могу я узнать, как вас зовут? — Кирилл указал гостям на плетёные кресла гостиной.
— Да, разумеется. Я Михаил Петрович Хомяков, — парень протянул ему руку. — Это моя супруга Варвара Дмитриевна. Мы не так давно поженились, и эта поездка на «Фёдоре Ушакове» была неким свадебным подарком от наших родителей…
— Я очень рад за вас, — улыбнулся Кирилл Петрович. — Так что же?
Продолжение следует…
0 комментариев