Проект "Тарантул". Часть 1. Глава 1 (1).

Ну не могу я поверить в то, что в течение ровно девяти месяцев (с 25 января сего года) ВООБЩЕ НИ У КОГО ИЗ НАС не было возможности что-либо написать! Неужели настолько сильный творческий кризис?
Как бы там ни было, чтобы блог не простаивал без дела, начинаю еженедельно публиковать свой незаконченный роман. Надеюсь, чтение принесёт вам удовольствие.

— Смотри, куды прёшь! — в сердцах выкрикнул ямщик, едва не столкнувшись с чудным транспортом, и плюнув вслед нарушителю спокойствия, — Э-эх, кочерга паровая!
Оставляя за собой длинный шлейф пара, в морозном воздухе быстро застывающий и оседающий на ветках деревьев в виде инея, по дороге мчался механизм, отдалённо похожий на самокат. Разница была в массивной раме, а также небольшом котле, притороченном к заднему колесу.
Прогуливающиеся супружеские пары, а также нянечки, гуляющие с детьми, с удивлением оборачивались вслед чудному устройству, которое поднимало шум и свист. Казалось бы, не далее, как пару-тройку десятилетий назад спокойные московские улицы заполонились свистящими и гудящими паровыми колясками, а в небе появились первые дирижабли. Но люди со временем привыкли к этим неумолимым шагам прогресса и технологий. Но умы чудаковатых изобретателей регулярно подбрасывали им всё новые и новые причины для беспокойства и удивления. Привыкли и к самоходным человекообразным существам, которых инженеры называли автоматонами. Привыкли и к тому, что слова и мысли можно передавать на огромные расстояния в мгновение ока благодаря аппарату под названием телеграф. Привыкли, и по достоинству оценили газовое уличное освещение, хотя поначалу и опасались того, что газ взорвётся, и Москва сгорит, как это уже бывало не раз в прошлые века.
Ко всему привыкали. Со всем смирялись.
И вот новая причина для паники и страха. Одноместный транспорт для перемещения в вертикальном положении. То, что изобретатель успел окрестить, как паровой самокат.
Шла середина февраля 1873 года…

Верхом на паровом самокате, Кирилл Петрович въехал прямо в ворота Имперского Центра Технологий, стоящего на окраине города. Мимо сталелитейных цехов, мимо высоких кирпичных труб, пускающих в небо клубы дыма и копоти. Мимо складов, заполненных листами стали, чугунными балками и железными деталями. Мимо администрации с высокими стрельчатыми окнами (которые к моменту описываемых событий устарели, столь старым было здание), в стенах которого трудились инженеры и конструкции, старавшиеся придать тем самым металлическим листам и балкам на складах форму, способную принести пользу стране.
Подъехав к пропускной выставочного склада, Кирилл резко затормозил, так что и сам оказался в клубах пара. Охранник, мужичок лет пятидесяти с усиками, кончики которых задорно торчали кверху, сперва удивился. Но затем, когда из завесы пара показалась знакомая голова, он улыбнулся:
— Эге-ей, Кирилл Петрович! Снова балуете?
— Никак нет, Евсей Евграфович, — улыбнулся в ответ мужчина. 3 Вот, испытываю очередную поделку Елисея, нашего, Михайловича.
— И что же эта штука делает?
— Людей катает. Одноместная.
— Так а коляска на что? Ежели все вот на такие штуковины пересядут, так ведь у извозчиков и ямщиков работы не станет.
— Не переживайте, Евсей Евграфович. Ещё неизвестно, запустят ли это железное чудо в народ. Вот мой пропуск.
Ставя на листке бумаги печать, сторож обратился к Кириллу.
— Послушайте, любезный. Я всё хочу сходить с женой на какое-нибудь представление в городе, а друзья мои всё предлагают сходить на бокс «Автоматон против человека», или в цирк. Но вы же понимаете, что супружница моя на такое вряд ли решится. Может, вы что присоветуете?
— А как же! Оперу любите?
— Бывал пару раз.
— В Мариинский театр сходите. Там с прошлого года играют «Псковитянку», первая опера нового композитора… как же его… Корсаков… или Римский, вроде так фамилия. Запамятовал… вот ведь странно, всех исполнителей, баритонов и басов с тенорами, помню, а тот, благодаря кому всё и свершилось на сцене, из головы вылетел.
— Значит, на «Псковитянку» советуете?
— Советую. Осип Афанасьевич со своим басом, даром, что седьмой десяток идёт, хорош в роли царя Иоанна.
— Уговорили, пойду, — кивнул сторож, добавив, — Вы к Елисею Михайловичу, собственно?
— Да. Отдать ему эту игрушку, а заодно и побеседовать. Он давеча собирается ещё более грозный аппарат мне продемонстрировать.
— Как же, наслышан. Там, помимо него ещё какие-то офицеры собрались. Говорят, аппарат этот хотят использовать в походе на Хиву.
— Что же, благое дело, если штука эта как следует работать будет.
— Проходите, Кирилл Петрович.
встречает Елисея Михайловича:
— Как тебе мой парокат?
— Мощный. Вот только…
— Что такое? — Елисей всегда очень болезненно переживал критику в адрес своих изобретений. А уж от лучшего друга и подавно. Кирилл знал это, потому выставил вперёд обе ладони в примирительном жесте:
— В принципе, ничего существенного. Просто он выпускает слишком много пара. Если проезжаешь мимо лошади с повозкой, то животину в такой мороз обдаёт паром, а ей ведь потом холодно.
— Значит, будем давать владельцам рекомендации, чтобы они ездили подальше от лошадей. Или пускай держаться тротуара.
— А если держаться ближе к тротуару, то струя пара задирает подолы барышням. — Кирилл Петрович довольно улыбнулся, вспомнив некоторые пикантные детали недавней поездки. — Спору нет, это иногда интересно. Вот только такими темпами боюсь, вскорости запрет на дуэли отменят, и оскорблённые отцы и мужья, юбки жён и дочерей которых невольно взмывали ввысь рядом с парокатами, будут толпами требовать у водителей сатисфакции.
Елисей Михайлович стоял, нахмурив брови, словно что-то обдумывая. Затем взял со стола блокнот и стал чертить схему.
— Уже что-то придумал?
— Надо будет выполнить переделку. Выхлопные трубки переставить с боков в зад пароката. Чтобы эти самые излишки пара били назад, а не в окружающих. — Закончив разрисовывать лист блокнота линиями и пометками, инженер снова повернулся к другу, — Ещё какие-нибудь замечания?
— Шум.
— Шум? — переспросил Елисей.
— Да, шум. Котёл очень сильно свистит. Сама по себе система заправки котла горячими угольями и чистой водой кажется мне не совсем совершенной. Городские парозаправочные станции ещё справляются с обычными автомобилями, но со столь небольшими аппаратами… ведь ошибка может привести к взрывам котлов, стоит на пару секунд передержать заправочный рукав. Может, стоит сделать модель этого устройства с заводным механизмом?
— И если слишком сильно перетянуть свёрнутые ленты, то они, разорвавшись и расправившись, могут порезать и водителя, и окружающих.
Елисей Михайлович был известным противником заводной механики. Он признавал только силу пара.
— Хорошо, я подумаю.
— Итак, мой любезный друг. Для чего же ты меня сюда позвал?
Загадочно улыбнувшись, Елисей подошёл к стене, где на стенде были развешены многочисленные листки с математическими расчётами и изображениями машин. Он потянул за уголок свёрнутого листа и развернул его.
— Ох ты ж…, — вырвалось у Кирилла Петровича. — Это что за насекомое?
— Это паровой танк. Я назвал его «Тарантул».
— Кажется, я догадываюсь, почему.
Изображение на стенде представляло из себя упрощённо нарисованного паука. Как будто его нарисовало юное дитя, а затем мягким контурам придали чётко очерченные линии.
— Поверь мне, Кирилл. Этот рисунок не передаёт и сотой доли того восторга, который возникает, когда ты видишь его воочию.
— То есть… хочешь сказать…
— Ох, ну разумеется! Я ведь позвал тебя не картинки смотреть! — Елисей обнял его за плечо и повёл к выходу, — Пойдём, нас уже ждут.
Они вышли из кабинета и, перейдя короткий коридор, вышли в основное складское помещение, пол которого был выложен толстыми каменными плитами. Тут рядом с горящей лампой стояло несколько мужчин в военной форме.
— Позволь представить тебе этих господ.
Присоединяются несколько офицеров (одного чина с героем, которым Кирилла представляют, как будущего консультанта-наблюдателя) и обсуждают предстоящую войну с Хивами. Офицеры: Дмитрий Путилов, Алексей Шутов, Святослав Забельский, Семён Строганов, Борис Глебский.
Каждый из них, услышав своё имя, коротко кивал.
— И мы все пришли сюда, чтобы засвидетельствовать величие твоего танка? Помочь достроить?
— Отнюдь! Зачем? Ведь танк уже полностью готов. Начальные испытания проведены. Мне осталось только представить его вам, господа, и уже на этой неделе все вы отправитесь на поезде вместе с «Тарантулом» в Мангашлык.
—Мангашлык? Где это?
— Это приблизительно на половине пути от Петербурга до Хивы. На берегу Каспия.
— Так в чём именно будет заключаться наша задача?
— Вы должны будете охранять танк от возможных посягательств со стороны недругов.
— Недругов? То есть, вы считаете, что в том же поезде могут оказаться диверсанты, желающие уничтожить «Тарантул»? — Путилов почесал подбородок.
— Также высшее начальство поручило мне познакомить вас с танком, дабы вы в полной мере смогли прочувствовать всю важность этого изобретения. Вы, как независимые лица, должны будете подмечать как достоинства, так и недостатки конструкции. — При последних словах лицо Елисея недовольно скривилось. Разумеется! Какие могут быть недостатки у его детища?
— То есть, только наблюдать и подмечать? — уточнил Забельский.
— Именно для этого вас всех здесь и собрали. Чтобы вы познакомились друг с другом, а также познакомились с, так сказать, «виновником торжества». А также строжайше охраняли его. Казалось бы, задача крайне легка. Отнюдь, господа! Дело в том, что некоторые зарубежные военные заинтересованы в покупке технологии «Тарантула», и наше руководство поторопило меня спешно доделать устрашающее орудие — «Тарантула», который вот уже почти четыре года разрабатывается и строится! Опять же, небольшая часть военных в Европе вовсе не желает успешного испытания нашего аппарата, дабы они с успехом смогли и дальше продвигать свои собственные технологии.
Елисей задрал голову к потолку:
— Митька! Растудыть твою за ногу! Открывай!
—Сию минуту, — ответило ему отдалённое эхо.
Судя по звуку, молодой мастеровой, невидимый их глазу, стал крутить ручку, двигавшую цепь, отчего несколько секций двускатной крыши склада сложились гармошкой, пропуская внутрь тёмного помещения солнечные лучи. А вместе с ним морозный воздух и хлопья падающего снега.
— Вот оно, моё детище.
— Это… это вот это? — вырвалось у кого-то из офицеров.
Издалека аппарат представлял из себя металлический короб в длину на пять метров, и в высоту на два с половиной. Спереди была приторочена кабина — куб, только с двухметровым ребром и стеклянным решётчатым окном спереди, а по бокам располагались четыре коротких обрубка труб, имевших на концах некое подобие человеческих ступней.
— Да, это вот это, — язвительно ответил Елисей Михайлович. — Разумеется, сейчас он находится в сложенном состоянии. Он не активирован.
Кирилл, знаю любовь друга к помпезному виду своих изобретений, даже удивился тому, что на корпусе не было никаких украшений в виде завитков и растительных мотивов в стиле рококо, или вычурно выбитых вензелей. Вместо этого на боках основного корпуса было выбито изображение двуглавого орла. Впрочем, в высоту они были с человеческий рост.
Изобретатель подошёл к танку и открыл сзади маленькую дверцу:
— Кирилл Петрович! Прошу со мной. Остальные пока постоят внизу.
Они вдвоём забрались в основную кабину танка и прошли узким переходом, где приходилось идти бочком, до передней части. За окном они видели остальных офицеров. Елисей, подняв руку, отвернул затвор и открыл небольшую форточку в решётке, чтобы его было лучше слышно.
— В основной кабине находится паровой котёл, а также раздвижные механизмы для ног. Здесь же располагается сидение для водителя.
Елисей сел в единственное кресло. Привычного руля не было. Вместо него по бокам от водителя, роль которого сейчас играл изобретатель, располагалось множество рычагов, по пять-семь с каждой стороны, а также три педали в ногах.
— Путём несложных манипуляций, мы активируем ходовую часть «Тарантула».
Выполнение этих самых манипуляций заняло почти минуту. Танк мелко задрожал, когда котёл начал подавать струю пара в нагнетатели, а те в свою очередь привели в движение шестерни. Спустя ещё минуту танк уже ощутимо трясло.
— Елисей, скажи, а это так и должно быть?
— Да, всё нормально.
— То есть, стакан воды на приборную панель не поставишь.
— А ты во время боя собрался воду пить?
Кирилл почувствовал, как в животе что-то ухнуло вниз — они стали подниматься. Он выглянул в окно кабины, вывернув голову, и заметил, как ноги танка, до сего момента будто сложенные наподобие телескопа, начали раздвигаться. Одновременно с этим они поднимали кабину вверх, выпрямляя ходовую часть и ставя ноги в нормальное положение.
Выше и выше…
— Елисей, когда она остановится?
— Вот…, — мужчина высунул язык, плавно отпуская один из рычагов, — …сейчас.
«Тарантул» замер.
— Каково, а? Впечатляет? — крикнул он в форточку.
— Ещё как! — услышали они в отдалении голоса офицеров.
— Я попрошу вас отойти к стене, чтобы ненароком не растоптать. Сейчас я покажу вам, как эта махина ходит. — Спустя несколько секунд, он повернулся к другу, — Надеюсь, они меня услышали.
Изобретатель снова взялся за рычаги. Елисей то тянул их на себя, то наоборот оттягивал вперёд, в определённые моменты нажимая на педали.
— Вниз… вниз смотри.
Последовав совету друга, Кирилл снова прижался к решётке стекла, посмотрев вниз. Да, так и было — невероятным образом удерживая равновесие, «Тарантул» поднял левую стопу, выдвинул вперёд и опустился на неё. При этом кабина на пару метров ухнула вниз.
— Тошнит? —Елисей заметил, как позеленело лицо собеседника.
— Непр… непривычно, — согласился Кирилл. — Как будто тебя в бочке во время шторма носит.
— Ты и такое переживал? — удивился мужчина.
— Тебе лучше не знать, сколько всего я в своей жизни переживал.
Продолжая движение, танк теперь поднял правую стопу и выдвинул её вперёд. Одновременно с этим задние ноги стали толкать кабину вперёд — их снова подбросило на пару метров вверх.
— Тебе отсюда не видно, но ноги движутся сообразно ходу животных: левая передняя и правая задняя выдвигаются вперёд, при этом правая передняя и левая задняя как бы толкают кабину вперёд. Тем самым сохраняется равновесие.
— Задний ход имеется? — уточнил Кирилл.
— Ох, ну разумеется.
— А в бок эта твоя игрушка умеет ходить?
— Может, но ненамного, — признался Елисей. — Это, пожалуй, единственный недостаток конструкции. Угол, с которым механическое зубчатое сочленение способно выворачиваться, составляет всего тридцать градусов.
— То есть поворачивать во время боя «Тарантул» сможет, — кивнул Кирилл Петрович…

Продолжение следует…