По следам пропавшей экспедиции

Добрый день, дамы и господа! Рад снова всех вас приветствовать! Сегодня топик будет чисто литературным, чтобы не перегружать последующие публикации. Итак

Глава 2. Хлопоты.
Со дня гибели дирижабля «Великий князь Константин» прошёл целый год. Тридцать пять человек погибли, или пропали без вести. Двадцать молодых, полных сил учёных, и пятнадцать членов экипажа до сих пор официально числились «находящимися в научно-разведывательной командировке». Даже несмотря на то, что неимоверными усилиями научного сообщества, и военных (откровенно наплевавших на приказы высшего командования) удалось найти единственного живого свидетеля, бюрократическая машина империи упорно сопротивлялась отправке поисковой партии. И только личное вмешательство Его Величества помогло сдвинуть дело с мёртвой точки. На поиски был снаряжён новейший воздушный корабль «Ночной охотник». Хорошо вооружённый, с тщательно отобранным экипажем, он несколько месяцев совершал учебные полёты, отрабатывая все возможные ситуации, от технических неполадок, до абордажа противником.

Начальником экспедиции был назначен немолодой уже член Императорского Географического общества граф Астафьев. Известен он был не только своими научными трудами, но и дипломатической службой. Он всегда находился в тени известных личностей, но, подобно опытному кукловоду умел направить их деятельность самым лучшим образом. Кроме того, он знал больше двух десятков языков, и обладал поистине энциклопедическими знаниями во многих научных дисциплинах. Тем не менее, он был прост, и даже приятен в общении. Серафим Иванович, которого Астафьев потребовал назначить в заместители, любил коротать вечера у своего будущего начальника. Они беседовали о вещах, признаваемых большинством современных учёных полной ересью. Например, оба они сходились во мнении, что электричество способно не только накаливать угольную нить ламп, или приводить в движение самописцы телеграфа. Они прочили этому удивительному явлению большое будущее: от новых перспективных видов связи, до подъёма летающих машин тяжелее воздуха. Без сомнения, любое светило современной науки подняло бы их на смех, но этим двум мечтателям было совершенно наплевать на мнение этих закостеневших в своих догмах людей. Оба они читали молодого французского писателя Верна, и вдохновлялись его произведениями.

Впрочем, их общение далеко не всегда было таким приятным. Оба решали самые разные вопросы, от кадровых, до снабженческих. Причём, поначалу они нередко дублировали друг друга, пока Серафим Иванович не выдержал первым: он предложил чётко разграничить обязанности. Граф с улыбкой согласился, и у врача появилось ощущение, что Старый Лис, как иногда называли Астафьева его сослуживцы, специально повернул дело таким образом, чтобы Серафим Иванович взял инициативу в свои руки. Он не обиделся, а только подумал, что граф за свою жизнь настолько привык к роли серого кардинала, что выйти из неё уже вряд ли сможет.

Гражданский состав экспедиции оказался исключительно пёстрым: два картографа-киевлянина, с характерным малороссийским акцентом; электрик-антрополог Ластовский; два инженера-паровика, один татарин, другой – уроженец Финляндии; геологи, тоже двое, и оба из Екатеринбурга; химик из Тарту; аэростатчик из Калуги; гидрограф из Москвы. И была ещё жуткая головная боль начальника и его заместителя – две женщины. Одна получила в Германии диплом врача, и собиралась в экспедиции изучать паразитов, которых обязательно должны были носить в себе аборигены мест, которые им предстояло посетить. Другая была единственным специалистом по уникальному телеграфному оборудованию, установленному на дирижабле. Обе кандидатуры имели высокого покровителя, курировавшего экспедицию. Великий князь Владимир Александрович даже слышать не хотел о замене этих двух барышень. Напротив, он совсем неоднозначно высказался об их участии: « – Или вы, или они!»

С военными тоже было не всё просто. Поскольку воздушный флот ещё только создавался, специалистов набирали на Балтике. Кочегары, машинисты и их помощники, офицеры, мичманы и матросы просто сменили знаки отличия на своей форме. Вместо якорей, точнее вместе с якорями теперь красовались крылья. Видимо, в новосозданном министерстве решили пока не заниматься подобными мелочами, мол, «двуглавый орёл и так крылат».

И, несмотря на то, что моряки проходили подготовку под руководством опытных воздухоплавателей, Серафим Иванович относился к этой бесшабашной братии, ловко снующей по наружным лестницам (или вантам, как их называли моряки), с большой долей недоверия. Казалось бы, и морской, и воздушный флот схожи, как две перчатки, но он-то знал, что лечить почечуй к стоматологу не ходят. Несмотря на то, что оба недуга лечат врачи.

Словом, причин для волнений было более чем достаточно. И Третье отделение уменьшить их количество никак не могло. Наоборот, его, весьма загадочный представитель – седой, как лунь, но юркий старик – то и дело появлялся в самых разных местах, и задавал весьма странные вопросы. Например, мог объявиться во время учебного полёта у кочегаров, и попросить рассказать, как правильно взорвать паровой котёл. Или допечь кока расспросами о том, как приготовить блюдо, которое наверняка свалит с ног весь экипаж.

Серафим Иванович не стал долго терпеть эти выходки, и, посовещавшись с Астафьевым, отправился в Третье отделение. Достучаться до Дрентельна ему не удалось, зато управляющий, Пётр Александрович Черевин, принял его радушно. Предложил чаю, пожаловался на подчинённых, покостерил бомбистов, и, наконец, предложил озвучить причину, которая привела в эти стены светило медицинской науки.

– Меня беспокоит один ваш подчинённый, – начал было Серафим Иванович, но осёкся, поскольку Черевин, отхлебнувший чаю, вдруг выпучил глаза, покраснел, и замахал на него руками.

– Прохор! Мерзавец, опять крутого кипятку налил?

Дверь приоткрылась, и в кабинет, с виноватым видом, бочком протиснулся Прохор.

– Никак нет-с, сам пробовал, еле тёпленький.

– Ну, ладно, ладно, иди, не мешай работать!

Прохор, словно призрак, буквально растворился в воздухе.

– Так чем могу помочь? – откашлялся Пётр Александрович.

– Ваш подчинённый, Климов Алексей Павлович, если не ошибаюсь.

– И что с ним?

– Он очень странный. Это бы ничего, но он будоражит команду…

– Я вас умоляю, – примиряюще поднял руки Черевин, – не сомневайтесь в нём. Более опытного, и рационального человека вам не сыскать. Пятнадцать лет назад он под началом самого Муравьёва в Северо-Западном крае за повстанцами охотился. Я читал его секретное досье, и, скажу вам, рассказы Эдгара По, на фоне того, что там творилось, смотрятся очень бледно. Японские шпионы, оборотни, сокровища магнатов… Если бы не подпись человека, который составлял рапорт, я бы подумал, что это чья-то не очень умная шутка. В любом случае, это человек очень острого ума, и оригинального мышления. С ним вы можете чувствовать себя в полной безопасности. Его нюх и бульдожья хватка обеспечат вам спокойный сон в полёте.

Они беседовали ещё довольно долго, пока, наконец, Серафим Иванович не сослался на занятость, и не откланялся. Выйдя на улицу, он постоял немного в задумчивости, и, взяв «голубчика» (голубчик – представитель высшего звена в кучерской иерархии, прим. авт.) поехал домой.