По следам пропавшей экспедиции. Глава 9

Добрый день, дамы и господа. Как всегда, рад, что мы встретились. Сегодня я продолжаю свое повествование.

Глава 9. Устье Лены
Утро следующего дня оказалось весьма суматошным. За завтраком Серафим Иванович узнал, что японский шпион, которого поймал Климов, сбежал. Причём связал часового точно такими же узлами, какими был обездвижен сам. Белов внешне был спокоен, но ситуация его явно беспокоила. Климова, труды которого пошли прахом, никто не видел: видать срывал злость в своей кочегарке. Так, или иначе, капитан решил придерживаться первоначального плана. Бригаду нанятых рабочих подняли на борт, под конвоем отвели в матросский кубрик, и «Ночной охотник» продолжил своё путешествие.
Плато произвело на Серафима Ивановича неизгладимое впечатление. Такого буйства нетронутой природы ему видеть ещё не доводилось: густые леса; изрезанные глубокими трещинами скальные массивы, чем-то похожие на скандинавские фьорды; живописные озёра и реки, которые так и просились на холст. Но скорость «Охотника» была высока, и рука, тянувшаяся к кисти, была вынуждена довольствоваться только карандашными набросками.
Ближе к вечеру, «Ночной охотник» бросил якорь на берегу большого, окружённого горами озера, и команда споро принялась за разгрузку. Первыми на берег сошли нанятые рабочие, за ними последовали оба геолога – Рыжову удалось уговорить капитана отпустить его вместе с коллегой, поскольку в дальнейшем путешествии от него было бы не слишком много пользы. Здесь же он надеялся развернуться. Это обстоятельство, кстати, весьма порадовало Любовь Сергеевну, старательно избегавшую общества Рыжова, после его неудачной шутки. Она собственноручно собрала набор необходимых медикаментов, и передала его геологам с подробной инструкцией. Вслед за геологами были спущены продовольствие, оружие и инструменты. И, наконец, последними покинули борт гидрограф, и картограф.
Вылет назначили на утро. Белов не захотел двигаться ночью по гористой местности, совершенно не имея представления о высоте, необходимой для безопасного полёта. Чтобы обезопасить корабль, он распорядился поднять его на максимальную высоту, которую позволял набрать якорный фал. А на нижней оружейной палубе, приказал поставить дополнительных часовых, обязав следить за тем, чтобы никто не исхитрился подняться по фалу на борт.
И как оказалось, проделал он всё это не зря. Среди ночи раздался выстрел, всполошивший всех, находившихся на борту. Караул был поднят в ружьё, заспанные гражданские повыскакивали из своих кают в спальных рубашках, словом переполох случился первостатейный.
Полежаев, наскоро одевшись, отправился на поиски капитана. Нашёл он его на нижней оружейной палубе, беседующим с матросом, устроившим весь этот сыр-бор.
– Скажи-ка, братец, – доверительным тоном говорил Белов, – а тебе это не приснилось?
– Никак нет, вашбродь! – отвечал караульный, вытянувшись в струнке. – Да как же можно-с? Ночь вона какая светлая. А этот паук весь чёрный был, только глаза сверкали! Ну, я его и того!
– Паук? – переспросил Серафим Иванович.
– Да, – подтвердил Белов, – он говорит, что по верёвке громадный паук поднимался, с шестью ногами. И при этом был похож на человека. Думаю, что всё-таки задремал, подлец.
– Вряд ли, – раздался тихий голос Климова.
Серафим Иванович оглянулся и обомлел: перед ним стоял тот самый Климов, которого он видел до отлёта. Чисто выбритый, с аккуратной причёской, в выглаженном костюме, он совсем не был похож на кочегара, которого доставил к нему Ластовский.
– Вряд ли он задремал, – повторил Климов. – Я кое-что знаю о японцах. У них есть специально обученные шпионы, которые отличаются невероятной ловкостью. Так вот, они, по традиции, носят за спиной два меча, которыми, кстати, виртуозно пользуются. Видимо, эти мечи караульный и принял за лишнюю пару ног.
– Скажи, – он повернулся к матросу, – а ты видел, как свалился этот паук?
– Так точно! – отчеканил караульный. – Как мешок! Правда… – он замялся.
– Что?
– Правда, я не видел, как он упал на землю. Он, вроде, падал, а потом пропал, будто в воздухе растворился.



– Брешешь!
– Никак нет, вашбродь!
Я-ж не пьяный, – с обидой в голосе ответил матрос.
– Да верю, верю, – смягчился Климов и повернулся к капитану. – Этого голубчика наградить надо бы. Он нас всех сегодня спас.
– Это можно, – согласился Белов. – С утра организуем поиски тела.
– Думаю, не стоит тратить на это время, – не согласился Климов. – Если он выжил, в чём я не сомневаюсь, мы можем потерять не только время, но и людей. А нам ни то, ни другое не нужно. Лучше усильте караул. До утра лазутчик ещё раз может попытать счастья.
Серафим Иванович не стал дожидаться окончания разговора, и отправился в свою каюту. По дороге успокоил всё ещё слоняющихся по коридорам полуодетых членов экспедиции, и, наконец, закрыв свою дверь, прислонился спиной к стене. Металл переборки неприятно холодил затылок, и он подошёл к окну. В лунном свете озеро серебрилось, словно чешуя громадной рыбы. По тёмному небу неторопливо плыли серые облака. Серафим Иванович прищурился, потёр переносицу, и вдруг заметил, как над озером быстро поднимается маленькое овальное облачко. Оно поднялось приблизительно на сотню саженей, и плавно уменьшаясь в размерах, скрылось за горой.
«Да ведь это дирижабль!» – подумал ошеломлённый Серафим Иванович и уставился на гору, за которой скрылось «облачко». Но ни через час, ни через два оно так и не появилось.
К завтраку Полежаев вышел совершенно невыспавшимся, с красными глазами. Механически проглотив заботливо приготовленную коком еду, он снова отправился в свою каюту, и, решив, что теперь от него точно ничего не зависит, лёг спать.
«Ночной охотник» уверенно продвигался к устью Лены, оставляя за кормой прекрасное и загадочное плато Путорана. За обедом, отдохнувший Серафим Иванович задумчиво вглядывался в лица оставшихся членов экспедиции. Ластовский, как всегда, изображал загадочность, Марьяппуу был и вовсе непроницаем, на лице Сороки бродила мечтательная улыбка (видно опять что-то изобретала), Голованова… А вот с Любовью Сергеевной творилось что-то не то. Несмотря на то, что её недавний обидчик остался на плато, она явно нервничала. Временами она бросала на Полежаева быстрый взгляд, и тут же отводила глаза, словно боясь, что тот заметит.
Серафим Иванович вздохнул, и заметил, что остальные находятся в разной степени задумчивости, видимо, ночной инцидент оставил не самые лучшие воспоминания. Капитан, судя по всему, тоже находился не в самом лучшем настроении. Он постоянно хмурил брови, и словно пытался просверлить взглядом лакированную столешницу. Всё это навевало неприятные мысли, от которых Полежаеву становилось не по себе.
После обеда, он дождался Голованову, и прямо спросил её:
– С вами всё в порядке?

Любовь Сергеевна хлюпнула носом, и горестно покачала головой.
– Нет, – сказала она. – С тех пор, как Рыжов спустился на плато, я чувствую себя отвратительно. Ведь он из-за меня остался там, да?
Полежаев скривился, как от зубной боли. Только этих душевных страданий ему сейчас не доставало!
– Любовь Сергеевна, – он решительно взял её за плечи, и почувствовал, как её тряхнуло, словно он был заряженной Лейденской банкой. Она посмотрела ему в глаза, и как-то обмякла. – Возьмите себя в руки. Рыжов отправился туда, где его научный вклад в нашу экспедицию будет максимальным. У вас ведь тоже были какие-то цели, когда вы примкнули к нам? Вот и займитесь подготовкой к своим исследованиям. Работайте, а моральные терзания оставьте для столичных балов. Думаю, там вы ещё не одно сердце разобьёте. По возвращении, разумеется. Соберитесь! Вы – красивая, умная, волевая женщина, в конце концов, ваш удел влюблять в себя мужчин, и заставлять их мучиться.
Лицо Головановой как-то странно изменилось.
– А вы? – спросила она.
– Что? – не понял Серафим Иванович.
– Вы могли бы в меня влюбиться?
Полежаев понял, что краснеет и забормотал:
– Я? Да, я вдовец… Ну, да, наверное… Или не знаю… Чёрт подери, да что же вы творите?
Он отпустил её, и резко повернувшись, зашагал к своей каюте. Только этого ему не хватало! Она, конечно, красивая женщина, но всему ведь должна быть мера!
Однако, несмотря на всё его негодование, в груди сладко заныло. Потянуло какими-то давно забытыми воспоминаниями. Балы, тёплые вечера с романсами и шампанским, напоённые запахами сирени… Словно кто-то приоткрыл окошко в прошлое, где шальная молодость заставляла кружиться голову, где звёзды были ярче и крупнее, где луна шептала сладкие обещания, а солнце напитывало своими ласковыми лучами всё, к чему прикасалось…
Серафим Иванович закрыл дверь и прислонился спиной к переборке. Теперь её прохлада успокаивала. Ни о какой работе речи быть не могло. Он приоткрыл дверь и осторожно выглянул в коридор. Головановой там уже не было. Он с облегчением вздохнул, и направился на мостик.
Капитан, всё ещё находился в задумчивом состоянии. Правда, на сей раз он сверлил взглядом карту.
– А это вы… – рассеянно произнёс он, увидев Полежаева. – Очень кстати. Я и сам хотел послать за вами. Скажите, этой ночью вы не заметили над озером… Хм-хм… Чего-нибудь странного?
– Тот же вопрос я хотел задать вам. Ну, что же. Да, мне показалось, что я видел небольшой дирижабль.
– Вот как! – Белов с облегчением вздохнул. – Значит, не показалось! А то у кого ни спрошу, никто не видел. Я уж думал, всё, пора на берег! Спасибо вам огромное! Правда, теперь не совсем понятно, что с этим делать. Ну, да ладно, потом поговорю с Климовым.
– Всегда рад помочь, – удовлетворённо кивнул Серафим Иванович. – Если не секрет, куда мы сейчас направляемся?
– А вот полюбуйтесь, – капитан показал торцом линейки на карту. – Вот в этом квадрате мы должны нагнать курьерский пароход, и передать капитану пакет. Далее – вверх по течению Лены.
– Вижу судно, – подал голос вахтенный.
– Ну вот, как видите, первая часть плана почти осуществлена.
На самом деле, прошло не меньше часа, прежде чем «Ночной охотник» нагнал шустрый курьерский пароходик. Ещё столько же ушло на то, чтобы передать пакет: ветер усилился, и маневрировать стало сложнее. Но экипаж успешно справился с изменившимися условиями, и дирижабль взял курс на Байкал.
Впрочем, долго идти этим курсом ему не удалось. Прямо по ходу вахтенный заметил дым.
Белов взял один из двух биноклей, находившихся в рубке, другой предложил Серафиму Ивановичу. Полежаев, немного повозившись с настройкой, с удивлением обнаружил рядом с источником дыма крохотную хижину, около которой в бешеной пляске кружился одетый в шкуры человек.
– Ритуальный танец аборигенов? – спросил Серафим Иванович.
– Подойдём поближе, узнаем, – решительно заявил Белов.