"Дохтур". (Часть вторая - мизантропическая.)

Человек спал, хотя сторонний наблюдатель не обнаружил бы на лице его признаков сна. Всегда полуприкрытые веки не изменили своего положения. Только угадывалось под ними движение глазного яблока, будто бы безостановочно оглядывавшего комнату, да иногда пальцы усталых рук в перчатках резко сжимались в кулак или подрагивали в такт проносящихся в сознании зыбких образов, мелькавших перед его внутренним взором. Так мельтешат неприличные картинки в ярмарочном балагане, где каждые желающий мог за полушку посмотреть в щель «аниматографа».
Вот отец — человек крутого нрава, но бесконечно любящий семью, смотрит с улыбкой в окно. Лицо его вдруг перекашивается в отвращении, а рука тянется к чему-то невидимому.
Мать – кроткая и безобидная женщина, склонилась над кроватью, в следующую секунду уже лежит кучкой бурой одежды с неузнаваемым чужим лицом на неестественно вывернутой голове. Толпа гогочущих, оскаленных людей растопыренными грязными руками показывают на него.
Зарево за спиной и бег, бесконечный бег в темноте … разодранные, будто грубой металлической щёткой лёгкие. Воздух, что можно нарезать ломтями, смрад горелого мяса. Острая боль в распоротой железкой ноге.
Человек застонал, проснулся от звука собственного стона. Слегка изменил позу, чтобы хоть чуточку уменьшить застарелую боль в пояснице, в разбухших коленях, отзывавшихся на каждый шаг, сведённые судорогой пальцы. Стянул перчатки и стиснув зубы, поднялся. Из под кушетки, на которой он сидел, привалившись спиной к стене, порскнула мышь с недовольным писком и скрылась где-то в углу под столом. Помассировав закрытые глаза, направился в подвал. Мысли вновь привычно, временами перескакивая и меняя направление продолжили свой бег:
-Опыт с сурьмой нужно повторить, наверняка закралась ошибка. Аптекарь – проныра опять намешал на глазок. Реактивы в помойку, самому лучше развесить.
— Клетку наказать санитару добыть побольше для собаки. Иначе захиреет без движения. Не поймут людишки, если увидят доктора, прохаживающегося с двухголовой псиной. Да и псиной ли, если вторая голова – овечья?
— Повторить курс электрофореза курам. Снова начали хромать на все свои четыре лапы. Или плюнуть на них? Куры – баловство, побочный продукт изучения радия. Ох, не догадываются супруги Кюри, какой «ящик Пандоры» они открыли людям …
Люди! Его даже передёрнуло от омерзения – тупые, ленивые, вечно спешащие что-нибудь утащить. Их рты не закрываются ни на минуту, изрыгая бессмысленные глупости, их стремление размножаться, напоминает деление клеток в раковой опухоли. Прав Дарвин — от обезьян произошли, тысячу раз прав! Стадо грязных обезьян, мнящих себя «созданиями Божьими» …
— Отдать «Дыбе» кур, не зря же он вокруг них ходит, как кот вокруг миски сметаны. Да и язвам его от куриного бульона польза будет.
— Нужно заканчивать с котёнком, что привязан к столу в прозекторской, точнее его лапа. Изучая особенности излучения, случайно открытого в опытах с «генератором Тесла», обнаружил его воздействие на ткани, что заставило их неудержимо расти. Хотел увеличить колонию микроорганизмов, дабы легче было манипулировать клетками. Проверить бы мысль о том, что передаётся информация по наследству спиральными нитями внутри ядра. Да пришлось отложить на потом … не выросли микробы. Зато котёнок, что принёс «Дыба» в тот неурочный час …
Зачем принёс? А чёрт его знает! Может приютить, а может и сожрать. Вечно голодный помощник доставлял кучу неприятностей. Но был предан своему хозяину как пёс и столь же бесстрашен.
Не задавая вопросов, выполнял любые поручения доктора и даже не помышлял ни о чём другом, как служить хозяину.
Однажды, рассерженный после его очередной оплошности, сказал — « стоять !», уйдя по делам, забыл о «Дыбе» на двое суток, пока вновь не спустился в подвал, где и наткнулся на неподвижно стоящую фигуру. Ноги санитара тряслись, руки беспрестанно шарили по искорёженному телу, но сам он не сошёл с места, пока не отменил приказа доктор.
Этот то грязный, слипшийся комок шерсти, извернувшись из неуклюжих рук санитара, упал на стол, лапой попав в «чашку Петри», где облучалась культура микробами. Сейчас котёнок, скорее — лапа котёнка, размерами с ногу симментальского быка-производителя, бугрящаяся мышцами, с когтями как жёлтые крестьянские серпы (и такими же острыми), зафиксирована толстыми сыромятными ремнями к столу. Сам же котёнок — жалкий, бесполезный придаток к своей лапе.
Ноги сами пронесли по знакомому маршруту через приёмный покой, крохотную прихожую, свернули к тёмному провалу лестницы, уходящей вниз. Выщербленные ступени скрывались в кромешной темноте. Лестница специально не освещалась, дабы уменьшить соблазн посетителей, страдающих праздным любопытством. «Дыба» прекрасно обходился своим животным зрением. Ему свет, казалось, — только мешал.
Рука потянулась к механизму на голове. Обруч сухо щёлкнул и со звуком жужжащей мухи в металлической коробке, один из окуляров из непрозрачного дымчатого стекла, занял своё место в оправе перед глазами. Окружающее на секунду потемнело, затем, когда контакты за ухом замкнулись, вспыхнули и проступили очертания предметов. Казалось, что призрачный зелёный свет залил лестницу и стены пролёта. Стали видны чуть расплывчатые, немного подрагивающие в такт движениям головы, подробности трещин штукатурки, придававших стене вид огромной и очень запутанной карты неизвестного мира. Пятна плесени выделялись более интенсивным светом, как если бы когда человек взлетел значительно выше всех дирижаблей и орнитоптеров ночною порой и посмотрел на светящиеся города и посёлки, залитые светом газовых фонарей на фоне безжизненных тёмных пространств лесов и полей.
Чуть не запнулся за ботинок, слетевший с ноги незадачливого посетителя, что свалился намедни и сломал себе шею. Жаль, что шуму наделал. Вот если бы по тихому, ночной порой — как обычно.
Тогда бы и пользы принёс больше. Органы опять же свежие, не нужно посылать «Дыбу» за «материалом» …
Пришлось обьясняться с властями. Хорошо, что тёща околоточного представилась так удачно. Взял и этот грех на душу — занялся рутиной.Благо техника оживления (не любил это слово доктор) была почти отработана. Предыдущий экземпляр вышел не совсем удачно (ещё один бродяга без роду-племени … сколько их уже побывало на его столе? Не считал.), но его давно уже растворила кислота, оставив на дне ванны лишь зубной протез. А старушонка ещё лет 20 пробегает, вот удивятся родственнички, нужно только к «лейденской банке» 2 раза в неделю прикладываться. Зря потраченное драгоценное время…
Так, что многие чем-то обязаны, потому и не трогали пока, не влезали своими куцыми умишками в дела его.
— « Дыба» видел вроде бы праздно шатающихся людишек неприметной наружности несколько раз около руин поместья, о чём незамедлительно докладывал хозяину. Охранка? «Орден»?
Эх, несколько месяцев ещё бы спокойной работы … осталось совсем чуть-чуть …
Доктор толкнул незакрытую дверь и тут же зажмурился. Единственная керосиновая лампа, висящая на крюке, показалась слепяще-яркой.