Стихи от wolfox
Добрый день, леди и джентльмены.
Желаю приятного выходного дня и хочу предложить вашему вниманию серию стихов, написанных жж-пользователем wolfox.
Публикуется, разумеется, с разрешения автора. Себе я позволил небольшую формальную правку пунктуации.
Навырост рубашка, штаны и боты, да рваная кепка, да горький жмых.
По виду тринадцать, а может, меньше — кто их разберет, босоту и голь,
Он сам-то не помнит свой день рожденья, и жизни не знает совсем другой.
Другой жил в пристройке, почти на крыше — каморка три-на-три, кровать и стол,
Был летчик когда-то, весь был да вышел, на хлипкую пенсию, вишь, ушел.
В груди шестеренки, хребет из стали, как лопасти выгнуты позвонки —
Врачи починили, но не летает. И хлещет вишневку с глухой тоски.
Они познакомились так, случайно, нетрезвым был Карл, а Малыш скучал,
И был разговор с бледно-желтым чаем, о небе, о солнце и о лучах,
О летчиках, крыльях, о красной краске (чтоб на фюзеляже была — звезда)…
И тронулась с места слепая сказка, но двинулась вовсе уж не туда.
Малыш на заводе заклепки тырил, а Карл экономил на сухарях,
Скрываясь от всех контрразведок мира, соседям ни слова не говоря,
Они собирали его три года — в заброшенном складе, брезентом скрыв,
И вот, наконец-то — рассвет, погода практически летная, старт игры.
Вот катится с горки шальная сказка, грохочет колесами, пар плюет,
Кому-то тропа — скоростная трасса, кому-то ореховый прут — копье.
Летит самолетик, летит все выше, крылом распахав чудеса и быль,
За смог и туман, за иные крыши, на поиск нездешней, чужой судьбы.
Кому-то и небо — трава под ноги, кому-то — дорога за облака,
И пусть их хранят молодые боги — в кожанках и в летных глухих очках.
… и, рот распахнув, изумленным взглядом за этим полетом следит с земли
Бродяга по прозвищу Принц. А рядом лежит механический теплый Лис.
01.06.2011
Он точен, как солнце и звезды, как счетчик дней.
Агата — очки, чемодан и мужская стрижка,
Она отправляется в город. К чужой родне.
Кондуктор приносит ей теплого чаю с мятой,
«Вот леди!» — он думает, — «всем бы в пример её».
Кондуктор не знает, что сердце в груди Агаты
Испуганно бьется подстреленным воробьем.
Агата пока еще держится — прямо, строго,
Подумаешь, город! Подумаешь, что одна!..
Экспресс, как собака, почуяв ее тревогу,
Неслышно рычит дрожью столика у окна.
Он слышит Агату, он видит ее опаску,
Но как успокоить? Вот разве едва-едва…
Вот люди своим младенцам читают сказки…
Экспресс начинает напевно шептать слова.
Историй людских он не знает — лишь то, что помнит,
Что было когда-то внутри, меж его боков.
Агата, свернувшись клубочком на нижней полке,
Сквозь сон слышит сказки — про умных и дураков,
Про сыщиков с напомаженными усами,
Про юных актрис, про молчащий в ночи вагон…
Агата вначале ахает — записать бы!
Потом замолкает, и слушает: час, другой.
Про псов тайной службы, про выстрелы и рубины,
Про треснувшее случайно стекло в часах.
Агата уже не боится. Ночь будет длинной.
Она представляет лица и голоса.
Светает. Экспресс прибывает в свою столицу.
Ему непривычно спокойно, почти легко.
И прежде чем с пестрой вокзальной толпою слиться,
Агата смеется. И машет ему рукой.
08.06.2011
Здесь убьют, потом догонят — еще убьют,
Выпьют досуха, влагу всю по полям прольют,
Жизнь не жаль свою?
Обернутся саламандрой, змеей — и в лес,
Ни один сыскной кобель не берет их след,
Серебро их не убьет, не удержит клеть,
Ну куда ты влез?
Под рубашкой видишь шрамы? Смотри, смотри,
Зубы этих фей — острее, длиннее бритв,
Колдовство и шестеренки у них внутри…
Не дыши. Замри.
Может, в ночь тебе приснится, что ты бежишь —
Саламандрою, змеей, босиком по ржи,
За спиною — шелест крыльев и скрип пружин,
А в руках — ножи.
И когда ты обернешься — рыча, визжа,
Солнца выплеск разобьется о гладь ножа,
Ты увидишь… Право, парень, тебя мне жаль.
Жилы не дрожат?
Ну, иди тогда к завскладу, возьми ружье
И одежду. Койкоместо теперь твое.
Час до полночи — отбой, семь утра — подъем.
Понял? Дуй. Адье.
И откуда вы беретесь — огонь в груди,
Бестолковые, смешные; что впереди?..
Кто стучится? доброволец еще один?
Ты входи, входи.
07.07.2011
Стлеют свитки, страницы выцветут.
Кто расскажет тогда?
О чем?
Где туманы коврами сотканы — черный замок, вода во рву. За бойницами, за решетками есть принцесса. Её зовут…
… Ингрет. Герта. Как больше нравится: «мисс Мак-Эванс», «механик», «эй!» Герте, в общем, давно без разницы, «рыжей тумбой» мальчишки дразнятся, Герта фыркает: «рот заклей!». Коренастая и не тощая, лоб — веснушки, башка — бурьян. На принцессу похожа, в общем-то… Ну, наверно, как ты да я. Летный комбинезон оранжевый на фигуре висит мешком…
На работу сегодня — раньше бы.
Герту ждут.
Её ждет —
Дракон.
Всё как надо, стоять, без паники. Знаешь слово — «война», «конфликт»?
Ну а Герте приносят — раненых.
Не людей.
Тех, кого нашли.
Вот, сегодняшний — средней тяжести. Брюхо порвано и крыло. В ране гайки сверкают бляшками; провод — целый, ну, повезло. Гром-дракон, с чешуею крепкою, не один носил высший чин, распластался в ангаре «эпсилон».
Герта, слышишь? Иди, лечи!
Лампы луч боязливо дернулся на драконьих стальных клыках. Герта гладит дракона по носу, гладит вмятины на боках. «Что за глупость, машина ж...» — шепоты, пусть их шепчут, что нам до них. Глаз дракона — фасетка в копоти — смотрит, словно бы видит сны.
«Будет больно немножко, маленький». Ключ, отвертка, паять, крепить. Бронза, медь, паровик и валики. «Ты не бойся, ты потерпи». Герте сорок, дракону — месяцы; тонны стали, клыков, когтей: на хребет залезть — надо лестницу, крылья лягут от стен до стен. «Будешь снова летать, как новенький», «там, на фронте — не страшно, нет?». Герта лечит — отверткой, словом ли, за окошком кружится снег.
День закончился, все уставшие, можно в душ и идти домой. Герта чистит дракона замшею, закрывает дверь на замок.
Герте сорок. Война. Невесело. Скуден (хлеб и крупа) паек.
А дракон из ангара «эпсилон» спит —
И видит во сне
Её.
05.08.2011
Может, вы не поверите — я бы себе не поверил.
Но за мной неусыпно следит стая черных дроздов,
В чашку чая с утра осыпаются черные перья.
Бьются крылья и клювики в старых напольных часах
(Не глядите, что я близорук — я все вижу отлично!),
Птичий пух у жены моей в длинных ее волосах,
И глядит на меня она искоса, сбоку, по-птичьи.
Началось все с родни — «мы семья, мы должны их кормить»:
Сестры, братья жены, мать, отец, пятиродный племянник.
Я, куда бы ни шел, опасаюсь на них наступить,
Чей-то сын в моем кресле… В комоде — две старые няни…
Как их счесть? Сосчитайте-ка стаю дроздов на ветвях!
Птичьи глазки сверкают. Щебечут. О чем? Я не знаю.
Я стараюсь их слушать, мы все же семья… Ведь семья?
Я чириканье слышу, они же меня — понимают.
Мистер Холмс, помогите! Меня, я считаю, убьют —
Не сегодня, так завтра, не завтра, так через неделю.
Эти черные птицы невинно так зерна клюют,
Но они, я уверен, замыслили черное дело.
Если б только они! Я в палату собраний вхожу —
Стаи черных мангустов клубками свернулись на креслах.
Я не вижу людей… Адвокат мой — сверкающий жук,
Жук-рогач с твердым панцирем, вечно напорист и весел.
Мистер Холмс, помогите! Я больше плачу — раза в два,
Раза в три или в пять, только сделайте эту уступку…
Мистер Холмс… Ах, простите, я, кажется, вижу не вас —
Вижу черного пуделя в кепи и с лаковой трубкой.
Ухожу, мистер Холмс, ухожу. Извините. До встреч.
Выпью горькой настойки, согреюсь, усну как сумею.
У меня начинается жар и мерещится бред…
Не забыть бы купить свежих зерен на ужин семейный.
13.08.2011
В километре от поселка начинается болото.
Средь осоки и осота дремлют ящерки и жабы,
Ежедневно над болотом пролетает дирижабль.
Жёлтым пузом лягушачьим задевает край заката,
В те края, где что-то значит слово, данное когда-то,
В те края, где башни выше, где не тихо и не сонно,
Где на плоских рыжих крышах спят огромные драконы.
В километре от поселка — жабы, лужи, куст малины.
Возвращаться можно долго, пятками цепляя глину,
Позже, ночью, до рассвета, молчаливо и упорно,
Клеить крылья из газеты, что приходит каждый вторник.
Прыгнуть с яблони — порвутся — рейки надо бы покрепче,
Сон забудется наутро, но припомнится под вечер.
Пусть родители ругают. Как бы дома ни держали —
Снова листья под ногами, ожиданье дирижабля.
Снова мысли о полетах, о загадках, о драконах,
О лесах, где шепчут клены, о лугах, где бродят кони,
Хоть бы цирк прошел бродячий, может быть, тебя бы взяли!
Дирижабль уходит дальше, в нерассказанные дали.
Нитка рвется там, где тонко, знамя вьется там, где ветер,
Собирай свою котомку, просыпайся до рассвета.
Будут мчаться дни в дороге, будут годы обученья,
Будут радости, тревоги, ожиданья, огорченья.
Будет злость — «опять не вышло» и мозоли на ладонях.
Будут солнечные крыши, медь свернувшихся драконов.
Ряд машин в стальных заплатах, спицы крыльев — словно жала,
Третий класс туда-обратно — твой билет на дирижабль.
Спи!.. Всё будет. Время терпит, время «икс» еще настанет,
Утро небо красит серым, неумелыми мазками.
Твой рассвет шагает споро, в сентябре тепло и сухо,
Дирижабль грезит морем, плавником под желтым брюхом.
19.08.2011
Ну и, напоследок, три фотографии одного из тех драконов:
Желаю приятного выходного дня и хочу предложить вашему вниманию серию стихов, написанных жж-пользователем wolfox.
Публикуется, разумеется, с разрешения автора. Себе я позволил небольшую формальную правку пунктуации.
steampunk
Один на заводе, в цеху, работал — привык уж, наверное, лет с восьми.Навырост рубашка, штаны и боты, да рваная кепка, да горький жмых.
По виду тринадцать, а может, меньше — кто их разберет, босоту и голь,
Он сам-то не помнит свой день рожденья, и жизни не знает совсем другой.
Другой жил в пристройке, почти на крыше — каморка три-на-три, кровать и стол,
Был летчик когда-то, весь был да вышел, на хлипкую пенсию, вишь, ушел.
В груди шестеренки, хребет из стали, как лопасти выгнуты позвонки —
Врачи починили, но не летает. И хлещет вишневку с глухой тоски.
Они познакомились так, случайно, нетрезвым был Карл, а Малыш скучал,
И был разговор с бледно-желтым чаем, о небе, о солнце и о лучах,
О летчиках, крыльях, о красной краске (чтоб на фюзеляже была — звезда)…
И тронулась с места слепая сказка, но двинулась вовсе уж не туда.
Малыш на заводе заклепки тырил, а Карл экономил на сухарях,
Скрываясь от всех контрразведок мира, соседям ни слова не говоря,
Они собирали его три года — в заброшенном складе, брезентом скрыв,
И вот, наконец-то — рассвет, погода практически летная, старт игры.
Вот катится с горки шальная сказка, грохочет колесами, пар плюет,
Кому-то тропа — скоростная трасса, кому-то ореховый прут — копье.
Летит самолетик, летит все выше, крылом распахав чудеса и быль,
За смог и туман, за иные крыши, на поиск нездешней, чужой судьбы.
Кому-то и небо — трава под ноги, кому-то — дорога за облака,
И пусть их хранят молодые боги — в кожанках и в летных глухих очках.
… и, рот распахнув, изумленным взглядом за этим полетом следит с земли
Бродяга по прозвищу Принц. А рядом лежит механический теплый Лис.
01.06.2011
steampunk-2
Столичный экспресс отбывает в семнадцать тридцать,Он точен, как солнце и звезды, как счетчик дней.
Агата — очки, чемодан и мужская стрижка,
Она отправляется в город. К чужой родне.
Кондуктор приносит ей теплого чаю с мятой,
«Вот леди!» — он думает, — «всем бы в пример её».
Кондуктор не знает, что сердце в груди Агаты
Испуганно бьется подстреленным воробьем.
Агата пока еще держится — прямо, строго,
Подумаешь, город! Подумаешь, что одна!..
Экспресс, как собака, почуяв ее тревогу,
Неслышно рычит дрожью столика у окна.
Он слышит Агату, он видит ее опаску,
Но как успокоить? Вот разве едва-едва…
Вот люди своим младенцам читают сказки…
Экспресс начинает напевно шептать слова.
Историй людских он не знает — лишь то, что помнит,
Что было когда-то внутри, меж его боков.
Агата, свернувшись клубочком на нижней полке,
Сквозь сон слышит сказки — про умных и дураков,
Про сыщиков с напомаженными усами,
Про юных актрис, про молчащий в ночи вагон…
Агата вначале ахает — записать бы!
Потом замолкает, и слушает: час, другой.
Про псов тайной службы, про выстрелы и рубины,
Про треснувшее случайно стекло в часах.
Агата уже не боится. Ночь будет длинной.
Она представляет лица и голоса.
Светает. Экспресс прибывает в свою столицу.
Ему непривычно спокойно, почти легко.
И прежде чем с пестрой вокзальной толпою слиться,
Агата смеется. И машет ему рукой.
08.06.2011
steampunk-3
Не охоться на здешних фей: это вам не тут,Здесь убьют, потом догонят — еще убьют,
Выпьют досуха, влагу всю по полям прольют,
Жизнь не жаль свою?
Обернутся саламандрой, змеей — и в лес,
Ни один сыскной кобель не берет их след,
Серебро их не убьет, не удержит клеть,
Ну куда ты влез?
Под рубашкой видишь шрамы? Смотри, смотри,
Зубы этих фей — острее, длиннее бритв,
Колдовство и шестеренки у них внутри…
Не дыши. Замри.
Может, в ночь тебе приснится, что ты бежишь —
Саламандрою, змеей, босиком по ржи,
За спиною — шелест крыльев и скрип пружин,
А в руках — ножи.
И когда ты обернешься — рыча, визжа,
Солнца выплеск разобьется о гладь ножа,
Ты увидишь… Право, парень, тебя мне жаль.
Жилы не дрожат?
Ну, иди тогда к завскладу, возьми ружье
И одежду. Койкоместо теперь твое.
Час до полночи — отбой, семь утра — подъем.
Понял? Дуй. Адье.
И откуда вы беретесь — огонь в груди,
Бестолковые, смешные; что впереди?..
Кто стучится? доброволец еще один?
Ты входи, входи.
07.07.2011
steampunk-4
Знаешь, сказки бывают разные, про драконов и про принцесс, про болотища непролазные, про волшебный поющий лес. Про отважного Белорыцаря, что дракона сразит мечом.Стлеют свитки, страницы выцветут.
Кто расскажет тогда?
О чем?
Где туманы коврами сотканы — черный замок, вода во рву. За бойницами, за решетками есть принцесса. Её зовут…
… Ингрет. Герта. Как больше нравится: «мисс Мак-Эванс», «механик», «эй!» Герте, в общем, давно без разницы, «рыжей тумбой» мальчишки дразнятся, Герта фыркает: «рот заклей!». Коренастая и не тощая, лоб — веснушки, башка — бурьян. На принцессу похожа, в общем-то… Ну, наверно, как ты да я. Летный комбинезон оранжевый на фигуре висит мешком…
На работу сегодня — раньше бы.
Герту ждут.
Её ждет —
Дракон.
Всё как надо, стоять, без паники. Знаешь слово — «война», «конфликт»?
Ну а Герте приносят — раненых.
Не людей.
Тех, кого нашли.
Вот, сегодняшний — средней тяжести. Брюхо порвано и крыло. В ране гайки сверкают бляшками; провод — целый, ну, повезло. Гром-дракон, с чешуею крепкою, не один носил высший чин, распластался в ангаре «эпсилон».
Герта, слышишь? Иди, лечи!
Лампы луч боязливо дернулся на драконьих стальных клыках. Герта гладит дракона по носу, гладит вмятины на боках. «Что за глупость, машина ж...» — шепоты, пусть их шепчут, что нам до них. Глаз дракона — фасетка в копоти — смотрит, словно бы видит сны.
«Будет больно немножко, маленький». Ключ, отвертка, паять, крепить. Бронза, медь, паровик и валики. «Ты не бойся, ты потерпи». Герте сорок, дракону — месяцы; тонны стали, клыков, когтей: на хребет залезть — надо лестницу, крылья лягут от стен до стен. «Будешь снова летать, как новенький», «там, на фронте — не страшно, нет?». Герта лечит — отверткой, словом ли, за окошком кружится снег.
День закончился, все уставшие, можно в душ и идти домой. Герта чистит дракона замшею, закрывает дверь на замок.
Герте сорок. Война. Невесело. Скуден (хлеб и крупа) паек.
А дракон из ангара «эпсилон» спит —
И видит во сне
Её.
05.08.2011
steampunk-5 (перевертыши и видящие)
Мистер Холмс, помогите! Я к вам со своею бедой.Может, вы не поверите — я бы себе не поверил.
Но за мной неусыпно следит стая черных дроздов,
В чашку чая с утра осыпаются черные перья.
Бьются крылья и клювики в старых напольных часах
(Не глядите, что я близорук — я все вижу отлично!),
Птичий пух у жены моей в длинных ее волосах,
И глядит на меня она искоса, сбоку, по-птичьи.
Началось все с родни — «мы семья, мы должны их кормить»:
Сестры, братья жены, мать, отец, пятиродный племянник.
Я, куда бы ни шел, опасаюсь на них наступить,
Чей-то сын в моем кресле… В комоде — две старые няни…
Как их счесть? Сосчитайте-ка стаю дроздов на ветвях!
Птичьи глазки сверкают. Щебечут. О чем? Я не знаю.
Я стараюсь их слушать, мы все же семья… Ведь семья?
Я чириканье слышу, они же меня — понимают.
Мистер Холмс, помогите! Меня, я считаю, убьют —
Не сегодня, так завтра, не завтра, так через неделю.
Эти черные птицы невинно так зерна клюют,
Но они, я уверен, замыслили черное дело.
Если б только они! Я в палату собраний вхожу —
Стаи черных мангустов клубками свернулись на креслах.
Я не вижу людей… Адвокат мой — сверкающий жук,
Жук-рогач с твердым панцирем, вечно напорист и весел.
Мистер Холмс, помогите! Я больше плачу — раза в два,
Раза в три или в пять, только сделайте эту уступку…
Мистер Холмс… Ах, простите, я, кажется, вижу не вас —
Вижу черного пуделя в кепи и с лаковой трубкой.
Ухожу, мистер Холмс, ухожу. Извините. До встреч.
Выпью горькой настойки, согреюсь, усну как сумею.
У меня начинается жар и мерещится бред…
Не забыть бы купить свежих зерен на ужин семейный.
13.08.2011
steampunk-6
Листья под ногами — колко, обуваться — неохота,В километре от поселка начинается болото.
Средь осоки и осота дремлют ящерки и жабы,
Ежедневно над болотом пролетает дирижабль.
Жёлтым пузом лягушачьим задевает край заката,
В те края, где что-то значит слово, данное когда-то,
В те края, где башни выше, где не тихо и не сонно,
Где на плоских рыжих крышах спят огромные драконы.
В километре от поселка — жабы, лужи, куст малины.
Возвращаться можно долго, пятками цепляя глину,
Позже, ночью, до рассвета, молчаливо и упорно,
Клеить крылья из газеты, что приходит каждый вторник.
Прыгнуть с яблони — порвутся — рейки надо бы покрепче,
Сон забудется наутро, но припомнится под вечер.
Пусть родители ругают. Как бы дома ни держали —
Снова листья под ногами, ожиданье дирижабля.
Снова мысли о полетах, о загадках, о драконах,
О лесах, где шепчут клены, о лугах, где бродят кони,
Хоть бы цирк прошел бродячий, может быть, тебя бы взяли!
Дирижабль уходит дальше, в нерассказанные дали.
Нитка рвется там, где тонко, знамя вьется там, где ветер,
Собирай свою котомку, просыпайся до рассвета.
Будут мчаться дни в дороге, будут годы обученья,
Будут радости, тревоги, ожиданья, огорченья.
Будет злость — «опять не вышло» и мозоли на ладонях.
Будут солнечные крыши, медь свернувшихся драконов.
Ряд машин в стальных заплатах, спицы крыльев — словно жала,
Третий класс туда-обратно — твой билет на дирижабль.
Спи!.. Всё будет. Время терпит, время «икс» еще настанет,
Утро небо красит серым, неумелыми мазками.
Твой рассвет шагает споро, в сентябре тепло и сухо,
Дирижабль грезит морем, плавником под желтым брюхом.
19.08.2011
Ну и, напоследок, три фотографии одного из тех драконов:
8 комментариев
Первая ассоциация — «Дочь железного дракона». Но там укурка, а тут — Стимпанк. Передайте, пожалуйста, благодарности автору.
Обязательно передам.
Передал благодарности автору.