Из Златоглавии с любовью
Развивая тему мира, который был описан в «Воздушных Пиратах», про которых пишу, и продолжение обязательно будет. в этом небольшом рассказе раскрывается несколько другая сторона мира, и я надеюсь, что она вам тоже понравится.
Златоглавия. Санкт-Петербург. 27 января 1897 года.
Дорогой дядюшка Луиджи, пишет тебе твоя любимая племянница Софи. Мы тебя уже заждались, когда ты вернешься домой, в Италию, ведь ты в этой своей Златоглавии уже почти год. Правда ли там круглый год снег, утром не всходит солнце, а по улицам ходят медведи, и пьют местную граппу, которую называют водкой? Мама и Папа тоже ждут тебя, хотят к твоему приезду устроить большой праздник! А правда, что у них мандолина называется дурацким словом «балалайка»? Дядя Луиджи, привези мне медвежонка играющего на мандолине-балалайке. Целую, твоя любимая племянница Софи.
Вот такое письмо я получил из родной Романии, По возвращении в Москву, я сразу же отвечу на него, но в данный момент мне предстояло выполнить одно очень важное дело для Ордена и его магистра, государя-императора Александра Второго. Все необходимое оборудование я уже собрал, и дожидался, когда подадут карету.
— карета подана, ваше высокопревосходительство! – мальчишка слуга вбежал в комнату, отрапортовал, и мигом выскочил на улицу, чтобы придержать мне дверь.
-Ваше высокопревосходительство, оделись бы потеплее, в Сибирь все-таки едете, не в Петроград… — пожилой лакей Прохор как всегда посетовал на мою одежду… Будь его воля, я бы ходил исключительно завернутый в два десятка медвежьих шкур, проложенных пухом.
— не волнуйся, Прохор, не думаю, что в Сибири холоднее, чем в Норвегии, а там я бывал, — постарался оправдаться я.
— Не знаю, как в этой вашей Мурвегии, а в Тобольске, порой, бывало, плюнешь, дык плевок, пока до земли долетит, весь заледенеет, и оземь разобьется, вот какая штука! – не унимался слуга.
— Не волнуйся, я взял вторую шубу, и теплые носки, — пришлось немного приврать мне. Мне стыдно было обманывать старика, но, порой, он был слишком навязчив.
— знаем мы ваши шубы, на рыбьем меху, на раковой подкладке, давайте, ваше высокопревосходительство, я вам с чемоданами помогу, а то вспотеете, да застудитесь, пока до вокзала доберетесь, — с этими словами Прохор схватил самый большой чемодан, и с неожиданной для его лет прытью поспешил к карете, а потом еще и умудрился этот чемодан в нее поставить. И откуда прыть у старикана? Ему же лет девяносто, не меньше.
— спасибо за помощь, Прохор, да я как-нибудь сам, — сказал я, ставя оставшиеся два чемодана в карету. По весу они были вместе чуть легче первого, который поднимал лакей, — надеюсь, до скорой встречи! Удачи тебе!
— Никогда не желайте удачи, ваше высокопревосходительство, лучше уж успехов, а удача всегда сама придет. Successo! Strada di chiaro! – на прощание Прохор удивил меня знанием моего родного языка, коим он совершенно не владел. Или только делал вид, что не владел… странный народ, эти златоглавцы…
Златоглавия. Недалеко от Тобольска. 30 января 1897 года.
Наконец-то я взялся за ответное письмо Софи.
Дорогая моя племянница Софи, пишу тебе с заснеженных просторов Златоглавии, снега здесь и правда много, но только зимой, летом, как и в Романии тепло. Медведей здесь на улицах я видел только на цепях, у местных цыган. Местную граппу, ту, которая водка медведи не пьют, потому, что пить ее не могут даже медведи, только сумасшедшие златоглавцы. Зато люди здесь очень приветливые и открытые, и к иностранцам, коим я здесь являюсь, относятся дружелюбно.
Что бы еще написать… Ладно, пока отложу, все равно ближайшая почта черт знает где…
Внезапно состав остановился, причем, довольно резко, я чуть не слетел с дивана. Выглянув из купе, я увидел таких же пассажиров, вышедших из соседних дверей. В вагон вбежал усатый проводник с криком:
— не беспокойтесь, просто пути замело снегом, мы отчистим их в течении получаса, и поезд двинется дальше! – после чего он сразу убежал.
Я вернулся в купе, налил себе коньяка, и стал думать о предстоящем деле, и хотя оно казалось проще некуда, всего-то, шаман вышел к местным жандармам, и попросил поговорить с кем-нибудь из Ордена, но оно было только на первый взгляд простым. Ведь о деятельности Ордена в Златоглавии было практически неизвестно, тем более, откуда о нас знать сибирскому шаману? Ну, и это был первый зафиксированный случай, когда шаман сам вышел к белым людям, и попросил о подобной встрече. В енисейской губернии всегда регистрировалась повышенная активность шаманов, особенно на юге, куда я и направляюсь, но дальше помощи местному населению и редких встреч с этнографами контакты не заходили. Странные дела творятся в мире, и одно из них, не самое важное, но тоже странное придется разобрать и мне.
Златоглавия. Енисейская губерния. Село Усть-Абаканское. 7 февраля 1897 года.
…Еще бы хотелось заметить, дорогая Софи, что в Златоглавии ужасные дороги, а, зачастую, дорог нет, есть просто условные направления движения. Как местные жители не теряются в заснеженных пустошах Енисейской губернии, где я сейчас нахожусь, мне неизвестно, вероятнее всего это какой-то, до сих пор неизученный механизм, развившийся у аборигенов, может привычка златоглавцев надеяться на «Авось»(даже не спрашивай, что это, точного ответа не знают сами златоглавцы). Но возница доставил меня точно к месту назначения через эту бесконечную степь и метель…
Село Усть-Абаканское было ничем не привлекательным селом в златоглавской глубинке, и Орден ни за что бы не обратил на него внимания, если бы не произошедшее событие. Как сообщил мне местный начальник жандармерии, встретивший меня на почтовой станции, куда прибыл мой экипаж, шаман ждал меня в местной управе. За все это время он не пил, не ел, на все вопросы отвечал односложно, либо не отвечал вовсе. Лишь один раз, сегодня с утра, он сказал «Посланник близко. К обеду будет здесь».
Местная управа оказалась добротным двухэтажным домом, с толстыми кирпичными стенами и узкими окнами. Прям крепость, а не муниципалитет. Двое дюжих жандармов занесли мои чемоданы, следом за ними зашел и я. Шаман ждал меня в прихожей, и на вид он был именно таким, каким я его и представлял – в меховой шубе, в меховых унтах, с посохом, низкорослый, с лицом, больше похожим на пересушенный чернослив, только коричневого цвета. Но его глаза четко выделялись на этом лице, они были пронизывающими, словно смотрели прямо в глубину души, а может и еще глубже.
— buongiorno, Luigi, Cavalieri di Malta, — произнес он на чистейшем романском, чем ввел меня в ступор. Откуда дикий шаман из глухой златоглавской губернии знает романский? – не удивляйся ты так, рыцарь, если ты хочешь я буду говорить по-златоглавски, мне это не составит труда.
— come ti pare… (как вам угодно)- я с трудом пришел в себя, — se non si hanno segreti per voi qui le persone, siamo in grado di parlare zlatoglavi.( если у вас нет тайн от присутствующих здесь людей, можем говорить на златоглавском).
Жандармский офицер и его помощники смотрели на нас с открытыми ртами и непонимающими взглядами. Оно и не удивительно, не каждый день увидишь шамана, беседующего с романцем на его родном языке. Ну и ладно, добавим ареола таинственности моей скромной персоне, per puro divertimento.(шутки ради)
— какие тайны, что вы, информация абсолютно свободна, и чем больше человек ее узнают, тем даже лучше – есть шанс подготовиться, — произнес шаман уже на чистейшем златоглавском, при этом улыбаясь во все свои белоснежные зуб, сильно контрастирующие с темной сморщенной кожей.
— и, почему же тогда вы вызвали меня, а не передали послание жандармам? Тогда бы мне не пришлось …
— тогда бы тебе не пришлось ехать через всю Златоглавию, рыцарь. А мне бы не пришлось попрактиковаться в знании романского. Ну, и так выглядит более официально, ведь послание, которое я передам тебе, ты должен будешь передать магистру вашего ордена, государю-императору Александру Второму, а если бы письмо пришло от жандармов села Усть-Абаканское, оно бы не прошло дальше приемной. Да, и мне нужно отдать тебе кое что лично, Она знала, что посланцем будешь именно ты, и приготовила небольшой подарок, но сначала о деле, — с этими словами шаман достал из своей сумки конверт. Это был самый обычный конверт, который можно купить в любом почтовом отделении. На нем не было никаких надписей, единственное, что выделялось – печать выполненная из материала, крайне похожего на янтарь. На печати была изображена небольшая птичка, — передашь письмо лично Магистру, это очень важно для судьбы Златоглавии и Ордена.
— а от кого это письмо? Кто она? Откуда ей все известно? Какая ей от этого выгода? Какая тебе от этого выгода? – меня просто распирало от вопросов.
— кто Она? Она друг, и, можно сказать, покровитель… Откуда Ей все известно, я не знаю, выгоды она не ищет, она ищет справедливости. А я простой шаман, если, конечно, шаманы бывают простыми, — он хитро улыбнулся, — но ведь я обещал небольшой подарок тебе. Ели быть точным, подарок для твоей племянницы Софи, я надеюсь, ты его передашь, — с этими словами шаман достал из сумки небольшой костяной гребень, украшенный причудливой резьбой, — передай его племяннице, и болезни и горести будут обходить ее стороной. Ну, а теперь, когда все задания выполнены, мне пора. Напоследок, я хочу сказать уже от себя: он идет, он хочет владеть всем. В сердце его тьма, и лишь немногие могут ему противостоять, голос его сладок и ядовит, он несет смерть и тьму в мир. Святой орден Мальты один из немногих, кто неподвластен его влиянию. Ricordare questo, Cavaliere Luigi di Falconi. Aiutare thee tuo Dio.(помни об этом, Рыцарь Луиджи ди Фалькони. Да поможет тебе твой бог)
С этими словами шаман вышел на улицу. Я постоял пару мгновений с конвертом в одной руке и гребнем в другой, после чего выскочил следом, так как вопросов у меня осталось куда больше, чем ответов. Но шамана не было видно, как не было и следов на снегу, кроме тех, что оставили я и жандармы. Шаман словно растворился в воздухе. Вот так дела, я ехал сюда десять дней ради короткого разговора и гребня? Или ради чего-то другого? Возможно, позже, я смогу понять истинную цель этого путешествия.
Я махнул одному из жандармов со словами: «приказывай подавать карету», поежился на морозе, и пошел в управу за чемоданами, один из которых, самый большой, я даже не распаковывал. Меня ждало долгое путешествие обратно в Петербург и встреча с Магистром Святого Мальтийского Ордена. Зато будет время дописать письмо Софи…
Златоглавия. Санкт-Петербург. 27 января 1897 года.
Дорогой дядюшка Луиджи, пишет тебе твоя любимая племянница Софи. Мы тебя уже заждались, когда ты вернешься домой, в Италию, ведь ты в этой своей Златоглавии уже почти год. Правда ли там круглый год снег, утром не всходит солнце, а по улицам ходят медведи, и пьют местную граппу, которую называют водкой? Мама и Папа тоже ждут тебя, хотят к твоему приезду устроить большой праздник! А правда, что у них мандолина называется дурацким словом «балалайка»? Дядя Луиджи, привези мне медвежонка играющего на мандолине-балалайке. Целую, твоя любимая племянница Софи.
Вот такое письмо я получил из родной Романии, По возвращении в Москву, я сразу же отвечу на него, но в данный момент мне предстояло выполнить одно очень важное дело для Ордена и его магистра, государя-императора Александра Второго. Все необходимое оборудование я уже собрал, и дожидался, когда подадут карету.
— карета подана, ваше высокопревосходительство! – мальчишка слуга вбежал в комнату, отрапортовал, и мигом выскочил на улицу, чтобы придержать мне дверь.
-Ваше высокопревосходительство, оделись бы потеплее, в Сибирь все-таки едете, не в Петроград… — пожилой лакей Прохор как всегда посетовал на мою одежду… Будь его воля, я бы ходил исключительно завернутый в два десятка медвежьих шкур, проложенных пухом.
— не волнуйся, Прохор, не думаю, что в Сибири холоднее, чем в Норвегии, а там я бывал, — постарался оправдаться я.
— Не знаю, как в этой вашей Мурвегии, а в Тобольске, порой, бывало, плюнешь, дык плевок, пока до земли долетит, весь заледенеет, и оземь разобьется, вот какая штука! – не унимался слуга.
— Не волнуйся, я взял вторую шубу, и теплые носки, — пришлось немного приврать мне. Мне стыдно было обманывать старика, но, порой, он был слишком навязчив.
— знаем мы ваши шубы, на рыбьем меху, на раковой подкладке, давайте, ваше высокопревосходительство, я вам с чемоданами помогу, а то вспотеете, да застудитесь, пока до вокзала доберетесь, — с этими словами Прохор схватил самый большой чемодан, и с неожиданной для его лет прытью поспешил к карете, а потом еще и умудрился этот чемодан в нее поставить. И откуда прыть у старикана? Ему же лет девяносто, не меньше.
— спасибо за помощь, Прохор, да я как-нибудь сам, — сказал я, ставя оставшиеся два чемодана в карету. По весу они были вместе чуть легче первого, который поднимал лакей, — надеюсь, до скорой встречи! Удачи тебе!
— Никогда не желайте удачи, ваше высокопревосходительство, лучше уж успехов, а удача всегда сама придет. Successo! Strada di chiaro! – на прощание Прохор удивил меня знанием моего родного языка, коим он совершенно не владел. Или только делал вид, что не владел… странный народ, эти златоглавцы…
Златоглавия. Недалеко от Тобольска. 30 января 1897 года.
Наконец-то я взялся за ответное письмо Софи.
Дорогая моя племянница Софи, пишу тебе с заснеженных просторов Златоглавии, снега здесь и правда много, но только зимой, летом, как и в Романии тепло. Медведей здесь на улицах я видел только на цепях, у местных цыган. Местную граппу, ту, которая водка медведи не пьют, потому, что пить ее не могут даже медведи, только сумасшедшие златоглавцы. Зато люди здесь очень приветливые и открытые, и к иностранцам, коим я здесь являюсь, относятся дружелюбно.
Что бы еще написать… Ладно, пока отложу, все равно ближайшая почта черт знает где…
Внезапно состав остановился, причем, довольно резко, я чуть не слетел с дивана. Выглянув из купе, я увидел таких же пассажиров, вышедших из соседних дверей. В вагон вбежал усатый проводник с криком:
— не беспокойтесь, просто пути замело снегом, мы отчистим их в течении получаса, и поезд двинется дальше! – после чего он сразу убежал.
Я вернулся в купе, налил себе коньяка, и стал думать о предстоящем деле, и хотя оно казалось проще некуда, всего-то, шаман вышел к местным жандармам, и попросил поговорить с кем-нибудь из Ордена, но оно было только на первый взгляд простым. Ведь о деятельности Ордена в Златоглавии было практически неизвестно, тем более, откуда о нас знать сибирскому шаману? Ну, и это был первый зафиксированный случай, когда шаман сам вышел к белым людям, и попросил о подобной встрече. В енисейской губернии всегда регистрировалась повышенная активность шаманов, особенно на юге, куда я и направляюсь, но дальше помощи местному населению и редких встреч с этнографами контакты не заходили. Странные дела творятся в мире, и одно из них, не самое важное, но тоже странное придется разобрать и мне.
Златоглавия. Енисейская губерния. Село Усть-Абаканское. 7 февраля 1897 года.
…Еще бы хотелось заметить, дорогая Софи, что в Златоглавии ужасные дороги, а, зачастую, дорог нет, есть просто условные направления движения. Как местные жители не теряются в заснеженных пустошах Енисейской губернии, где я сейчас нахожусь, мне неизвестно, вероятнее всего это какой-то, до сих пор неизученный механизм, развившийся у аборигенов, может привычка златоглавцев надеяться на «Авось»(даже не спрашивай, что это, точного ответа не знают сами златоглавцы). Но возница доставил меня точно к месту назначения через эту бесконечную степь и метель…
Село Усть-Абаканское было ничем не привлекательным селом в златоглавской глубинке, и Орден ни за что бы не обратил на него внимания, если бы не произошедшее событие. Как сообщил мне местный начальник жандармерии, встретивший меня на почтовой станции, куда прибыл мой экипаж, шаман ждал меня в местной управе. За все это время он не пил, не ел, на все вопросы отвечал односложно, либо не отвечал вовсе. Лишь один раз, сегодня с утра, он сказал «Посланник близко. К обеду будет здесь».
Местная управа оказалась добротным двухэтажным домом, с толстыми кирпичными стенами и узкими окнами. Прям крепость, а не муниципалитет. Двое дюжих жандармов занесли мои чемоданы, следом за ними зашел и я. Шаман ждал меня в прихожей, и на вид он был именно таким, каким я его и представлял – в меховой шубе, в меховых унтах, с посохом, низкорослый, с лицом, больше похожим на пересушенный чернослив, только коричневого цвета. Но его глаза четко выделялись на этом лице, они были пронизывающими, словно смотрели прямо в глубину души, а может и еще глубже.
— buongiorno, Luigi, Cavalieri di Malta, — произнес он на чистейшем романском, чем ввел меня в ступор. Откуда дикий шаман из глухой златоглавской губернии знает романский? – не удивляйся ты так, рыцарь, если ты хочешь я буду говорить по-златоглавски, мне это не составит труда.
— come ti pare… (как вам угодно)- я с трудом пришел в себя, — se non si hanno segreti per voi qui le persone, siamo in grado di parlare zlatoglavi.( если у вас нет тайн от присутствующих здесь людей, можем говорить на златоглавском).
Жандармский офицер и его помощники смотрели на нас с открытыми ртами и непонимающими взглядами. Оно и не удивительно, не каждый день увидишь шамана, беседующего с романцем на его родном языке. Ну и ладно, добавим ареола таинственности моей скромной персоне, per puro divertimento.(шутки ради)
— какие тайны, что вы, информация абсолютно свободна, и чем больше человек ее узнают, тем даже лучше – есть шанс подготовиться, — произнес шаман уже на чистейшем златоглавском, при этом улыбаясь во все свои белоснежные зуб, сильно контрастирующие с темной сморщенной кожей.
— и, почему же тогда вы вызвали меня, а не передали послание жандармам? Тогда бы мне не пришлось …
— тогда бы тебе не пришлось ехать через всю Златоглавию, рыцарь. А мне бы не пришлось попрактиковаться в знании романского. Ну, и так выглядит более официально, ведь послание, которое я передам тебе, ты должен будешь передать магистру вашего ордена, государю-императору Александру Второму, а если бы письмо пришло от жандармов села Усть-Абаканское, оно бы не прошло дальше приемной. Да, и мне нужно отдать тебе кое что лично, Она знала, что посланцем будешь именно ты, и приготовила небольшой подарок, но сначала о деле, — с этими словами шаман достал из своей сумки конверт. Это был самый обычный конверт, который можно купить в любом почтовом отделении. На нем не было никаких надписей, единственное, что выделялось – печать выполненная из материала, крайне похожего на янтарь. На печати была изображена небольшая птичка, — передашь письмо лично Магистру, это очень важно для судьбы Златоглавии и Ордена.
— а от кого это письмо? Кто она? Откуда ей все известно? Какая ей от этого выгода? Какая тебе от этого выгода? – меня просто распирало от вопросов.
— кто Она? Она друг, и, можно сказать, покровитель… Откуда Ей все известно, я не знаю, выгоды она не ищет, она ищет справедливости. А я простой шаман, если, конечно, шаманы бывают простыми, — он хитро улыбнулся, — но ведь я обещал небольшой подарок тебе. Ели быть точным, подарок для твоей племянницы Софи, я надеюсь, ты его передашь, — с этими словами шаман достал из сумки небольшой костяной гребень, украшенный причудливой резьбой, — передай его племяннице, и болезни и горести будут обходить ее стороной. Ну, а теперь, когда все задания выполнены, мне пора. Напоследок, я хочу сказать уже от себя: он идет, он хочет владеть всем. В сердце его тьма, и лишь немногие могут ему противостоять, голос его сладок и ядовит, он несет смерть и тьму в мир. Святой орден Мальты один из немногих, кто неподвластен его влиянию. Ricordare questo, Cavaliere Luigi di Falconi. Aiutare thee tuo Dio.(помни об этом, Рыцарь Луиджи ди Фалькони. Да поможет тебе твой бог)
С этими словами шаман вышел на улицу. Я постоял пару мгновений с конвертом в одной руке и гребнем в другой, после чего выскочил следом, так как вопросов у меня осталось куда больше, чем ответов. Но шамана не было видно, как не было и следов на снегу, кроме тех, что оставили я и жандармы. Шаман словно растворился в воздухе. Вот так дела, я ехал сюда десять дней ради короткого разговора и гребня? Или ради чего-то другого? Возможно, позже, я смогу понять истинную цель этого путешествия.
Я махнул одному из жандармов со словами: «приказывай подавать карету», поежился на морозе, и пошел в управу за чемоданами, один из которых, самый большой, я даже не распаковывал. Меня ждало долгое путешествие обратно в Петербург и встреча с Магистром Святого Мальтийского Ордена. Зато будет время дописать письмо Софи…
3 комментария