Рассказ с продолжением.

Здравствуй, уважаемое сообщество!
«Питомец» появился довольно давно, больше полугода назад и был даже опубликован, но совершенно неожиданно написалось продолжение к нему, поэтому так и выкладываю, рассказ с продолжением))) Сразу оговорюсь, получилось несколько мрачновато, как мне любезно подсказывают, закат эпохи пара)))



Питомец.
По комнате поползли едкие клубы дыма. Хозяин снова принялся за работу. Я окинул дверь мастерской снисходительным взглядом. Странный он у меня. Днем на кафедре, вечером в мастерской, выйдет на пять минут, сядет в кресло и все молчит, молчит… Ведь думает же о чем-то…Интересно, о чем он вообще может думать?! Я даже фыркнул. Теперь обеда не дождешься, надо идти на кухню, может, удастся выпросить кусочек чего-нибудь. Эмили – наша кухарка – престранное создание, никогда не проявляет симпатии к моей персоне, но стоит появиться на кухне, как в мою сторону сразу летят кусочки ветчины, сыра или, о чудо, телятины. А однажды, я своими ушами слышал, как она говорила хозяину, что у нее от меня мурашки по спине. Видимо, от большой любви. Ну что же, пусть любит.
Захожу в кухню, а она там стоит и смотрит на свою картинку. Есть у нее такая странность, купила где-то картинку в раме, повесила на стену и смотрит на нее часами, говорит, что когда она была маленькой, такие зеленые уголки природы были повсюду. Да что это вообще такое? Может, сейчас такие картинки большая редкость, а раньше продавались на каждом углу. И что за радость, пялиться на неподвижный предмет. Вот, я, бывало, сяду у окна и смотрю, как капли дождя прыгают на соседних крышах или меняют масляные разводы в лужах на мостовой. Синие, красные, желтые всполохи пульсируют на поверхности воды, пока какой-нибудь стимкеб или паромобиль не разорвет лужу своими колесами. Эти торопыги, не умеют медленно передвигаться, все норовят обогнать друг друга, посылая в небо комочки пара. Иногда луч света пробивается сквозь тучи над городом и золотит металлический бок цеппелина, важно плывущего над городом. Знает ли он, что происходит на земле, над которой он летит?.. А по земле ходят люди, и я давно заметил, что если человек прошел в одну сторону, то скорей всего и даже наверняка, через некоторое время он пойдет обратно, и все как один в намордниках. Это потому, что воздух очень едкий, так хозяин говорит и никогда не открывает окон. И как они умудряются дышать в этих масках? Наверно никак, ходят надув щеки, а увидят знакомого, не говоря ни слова, приподнимают шляпу и кланяются. А еще у хозяина иногда бывают гости, они сидят в креслах, пускают струйки дыма и что-то пьют. Тогда я, напустив на себя серьезный вид, прохожу прямо перед их носом в другую комнату, и они провожают меня своими задумчивыми, а те, кто пришел в первый раз, удивленными взглядами. Хозяин, бывало, окликает меня в этот момент, но я небрежно поворачиваю голову, как бы говоря, ах, это ты, но нет-нет, я сейчас очень спешу, позже поговорим, и ухожу, чтобы затаиться у входа и слушать, как они ахают от восторга.
Я даже рыкнул от удовольствия, кухарка услышала, обернулась и ее глаза привычно округлились. Тут же в мою сторону полетел буроватый кусочек. Понюхав, я понял, что это говяжья печенка. Неплохо, подумал я, мерси, мой ангел, и вышел, прихватив угощение — незачем баловать влюбленную женщину видом своей трапезы.
Вечером на улице тускло загорелись фонари, и этот свет мягко стелился по полу в темной комнате. По потолку прыгают тени и совсем не слышно привычного уличного шума. Я устроился под трубами парового отопления и задремал. Меня разбудил голос хозяина.
— Эмили, вы опять кормили кота? – голос был недовольный. – Я чуть не поскользнулся на… Что вы ему давали?
— Печенку, сэр. Но он сам пришел на кухню, — проворчала Эмили, — это не кот, а исчадие ада, прости Господи. Виданное ли дело, воскрешать мертвую тварь.
— Вы же знаете, — продолжал хозяин, — ему не чем переварить то, что вы ему даете, сейчас же уберите за ним. И бросьте эти предрассудки!
Хозяин подошел ко мне и погладил остатки шерсти на спине и морде.
— Сейчас принесу масленку, мой хороший, — он потрепал меня за ушком, я заурчал, давно пора, поршни внутри уже заметно скрипят, да и лапы плохо гнутся. Я встал и потянулся, чешуйки металлической брони, покрывавшей почти все мое тело, мягко блеснули. Вы, наверно, хотите спросить, зачем я хожу на кухню и исправно таскаю еду, да я и сам этого не знаю. Что-то зовет меня туда, забытый сон или воспоминание…



Превосходство.
— Кто это? — Мэри во все глаза смотрела на существо, игравшее куском материи.
— Это мой питомец, — профессор поднял голову и проследил за взглядом девушки. — Он тебя пугает?
— Не знаю, — девушка задумалась, — Он странный. Похож на кота, но все эти шарниры, поршни и чешуя… Вы его сделали таким.
— Я, — ответил профессор и оторвался от своего занятия, он сдвинул гогглы на лоб и снял грубые перчатки — Он когда-то был другим, более… уязвимым. Однажды я его чуть не потерял, и мне пришлось кое-что в нем исправить. По правде говоря, от живого кота остались только голова и клок шерсти на спине, видишь? — девушка кивнула.
— А как он сам к этому отнесся? — спросила Мэри.
— Не знаю, — профессор пожал плечами, и стал собирать свои инструменты, их требовалось протереть и уложить в чехлы, — я его не спрашивал, — он усмехнулся, — Мне вообще иногда кажется, что он не заметил перемен. Так же сидит у окна, играет с мусором и таскается на кухню, к вящему ужасу моей кухарки. Набожная женщина считает его исчадием ада.
— А чем он питается?
— Энергосмесь и немного электричества, а еще его нужно постоянно смазывать, — профессор вздохнул и проверил положение рубильника на стене, — Сейчас я мог бы сделать его более совершенным, переделал бы кое-какие детали, но не стану.
— Почему?
— Трудно сказать, может, потому что переделывать друзей, значит быть не настоящим другом.
— Но вы же уже один раз переделали его! — воскликнула девушка.
— Это другое, — покачал головой профессор, — Я сделал это для его спасения.
Девушка нахмурилась, но ничего не ответила. Питомец прекратил играть с куском ткани и теперь вылизывал металлические лапы, скребя чешую брони розовым языком. Иногда он прерывался и внимательно смотрел на Мэри. Ей становилось неловко от его взгляда. Когда-то у нее была кошка, она была мягкая и пушистая, играла своим хвостом и очень ласково мурчала. То что она видела в данный момент перед собой совершенно не походило на домашнего любимца. Худая, даже высушенная морда, покрытая шерстью и холодное металлическое тело, хоть и выдающее гениальность его создателя, но не способствующее желанию взять питомца на руки.
— А как другие на него реагируют? — спросила Мэри.
— По разному, — профессор пожал плечами, он снял грязный фартук и повесил его на крючок в стене. Потом взял эмалированный лоток, накрытый окровавленной марлей, и поставил его на стол. Девушка заметила, что тот был заставлен микроскопами, лупами, химическими штативами, также там был тигель, спиртовка и много такого, что она решила в последствии рассмотреть повнимательнее. — Мои коллеги, — продолжал профессор, — его обожают.
Мэри снова посмотрела на питомца, то прекратил вылизываться и лег на пол в тени лампы.
Потом подошел к девушке и коснулся носом ее безвольно висящей руки. Она попыталась прикоснуться к нему, но у нее не получилось, поднятая было рука повисла, как плеть. Мэри нахмурилась и посмотрела на профессора.
— Не торопись, — сказал он и защелкнул клеммы на ее спине, рука рефлекторно дернулась и металлические сочленения суставов пришли в движение.
— Теперь должно получиться, — профессор испытующе смотрел на Мэри, — попробуй его погладить.
Девушка шевельнула латунными пальцами, прислушалась к мелодичному лязгу, провела ладонью по спине кота и расхохоталась.
Профессор улыбнулся ласковой улыбкой.
Девушке пора уходить. На пороге она, счастливая и благодарная, вдруг еле заметно нахмурилась и спросила:
— А мою руку точно было не спасти?
— Нет, — твердо ответил мужчина, — Не удали мы ее сейчас, через месяц я бы тебя похоронил.
Девушка кивнула, накинула на голову капюшон и вышла за дверь, в туман и тьму.
— Эмили! — крикнул профессор кухарке, — Приготовь мне сковороду и разведи огонь. Ужин я себе приготовлю сам.
Мужчина подошел к столу и снял марлю с эмалированного лотка. В лужице крови лежала совершенно здоровая девичья рука. Профессор улыбнулся предвкушая трапезу. На мгновение его лицо покрылось дымкой грусти и он задумчиво взглянул в окно. Когда-то ему не приходилось врать и заманивать пациенток в свой дом под видом помощи. Но с тех пор резать уайтчепельских проституток стало слишком опасно. Осторожно взяв лоток в руки, мужчина отправился на кухню. Его питомец последовал за ним, за профессором анатомии и протезостроения Университета Прикладной Изобретательности, Джеком Конингеймом.