Конкурсная история. "Туманы Уайтчэппела, или история о мистере Снейке и девушке по имени Мэй Лин Джонс". Часть 2.

… Окончание. Персонажи (концепты) в работе.

Мистер Снейк склонил голову, пряча в тени от полей цилиндра лицо, плащ он сжимал у самого подбородка, будто бы боясь показать ей себя, себя истинного. Так оно и было по правде. Больше всех мистер Снейк презирал и ненавидел себя самого. Свое рождение в порту, в гнилом ящике с выводком индийских змей, свою жизнь в трущобах, свое гротескное тело, свой плащ, свой цилиндр, даже свою тень – все свое естество.
— Я… я не могу,- запинаясь пробормотал он.- Я… это… у меня дела.
— Да неужели, мистер? Старушка Мэри видит, как ты побелел! Пойдем со мной. Я не дам тебя в обиду.- Она протянула руку и коснулась его плаща.
Он вдруг вздрогнул и резко отпрянул.
— Нет!- прорычал мистер Снейк и бросился прочь.
Девушка с ужасом глядела ему вслед. Это был не человек… не мог быть человек… Он распластался на каменной брусчатке и очень быстро уползал прочь, упирая в землю свои ужасные руки и подталкивая ими змеиное тело. Его руки походили на лапки какого-нибудь насекомого, с обратно вывернутыми локтями и оканчивающиеся заостренными шипами. Плащ волочился за ним следом, а из-под него виднелся длинный чешуйчатый хвост. Монстр не оборачивался…
Девушка тряхнула головой, потерла глаза, но ничего не увидела. Улица была пустынна – быть может, ей просто показалось? Нет, все же не стоило брать плату с предыдущего клиента абсентом. Вот и галлюцинации пошли… Чего только не делает этот треклятый туман, искажая реальность, словно он не более чем инструмент в руках Великого Фокусника.
Мэри развернулась и увидела прямо перед собой высокого человека в дорогом сюртуке и бархатном цилиндре. При незнакомце был небольшой саквояж, какие носят доктора. На переносице у него сидели круглые очки, а в поднятой руке был большой нож.
Мэри Келли сразу же осознала, кого она увидела.

Мистер Снейк услышал за спиной полный отчаяния крик. Конечно же, он узнал голос: то была его Мэри. Он понял, что кричит она вовсе не из-за того, что увидела его истинное обличье. Не задумываясь, что делает, мистер Снейк развернулся и помчался обратно. Его руки упирались в брусчатку, будто трости, змеиный хвост скользил по холодному камню, плащ шелестел. Когда он приблизился к перекрестку, то увидел, что кэба больше нет, а на обочине лежит изуродованное тело. Рыжие волосы все слиплись от крови, грудь была разрезана, обнажая ребра. Она не шевелилась. Очередной кошмар тумана, очередной кошмар Лондонской ночи… Она больше не была жива. Она не дышала, ее лицо не выражало ничего, кроме последней муки.
Он подполз ближе и увидел, что у нее нет сердца. Оно было вырезано и похищено этим мерзавцем, этим проклятым маньяком Джеком. Мэри! Мистер Снейк провыл в ночь. Мэри! Она стала пятой жертвой под ножом мясника, но для него, змееподобного монстра, что любил ее, она была всем, единственным важным в жизни. Теперь ее нет. Он склонился над ней и заплакал…
Вдруг в стороне кто-то истошно заорал:
— Убийца! Это он! Убийца!
Мистер Снейк поднял голову…

Мэй Лин Джонс, незваная гостья Туманного Альбиона, шагала по Лондону и вдыхала его ночные запахи. Пароход встал у причала, никто так и не заметил отсутствия этого глупого старого пьяницы. Его, должно быть, никто не любил… Она спустилась с корабля, точно тень, пробралась через всю заставленную старыми бочками и ящиками пристань и оказалась на узенькой темной улочке. Здесь были доки и причальные мастерские. Пройдя вверх два квартала, она свернула на перекрестке налево – чутье исправно вело ее строго на север. Где-то там, вдалеке, за этими разбитыми районами находится это средоточие зла, это сердце лицемерия и воплощенной гибели. Букингемский дворец…
Она шла… Подчас мимо громыхали паровые экипажи, кипя, будто огромные чайники, конная полиция цокала по камням брусчатки подкованными копытами своих механических скакунов, поздние гуляки в защитных очках (от режущего глаза смога) шныряли по улочкам, будто сточные крысы. Время от времени над головой раздавались гул винтов и хлопанье тяжелых крыльев – это проносились в небе аэростаты и летающие механизмы тяжелее воздуха: орнитоптеры, аэропеды, управляемые балластины и шары. Однажды ей довелось увидеть даже серо-стальное ребристое тело огромного дирижабля, вышедшего на мгновение из низких туч и вскоре снова скрывшегося в облаках. В воздухе суеты, казалось, было не меньше, чем на земле – свет так точно там был ярче. А здесь, внизу, у зловонных канав, обретались нищие, жарящие в металлических бочках бродячих собак и котов; падшие женщины предлагали себя, не стесняясь продемонстрировать свой «товар» любому прохожему и не делая различий между мужчинами и женщинами. Несколько раз Мэй Лин слышала крики и мольбы о помощи из темных переулков, более напоминающих широкие щели между домами, – ей не было дела до того, что кого-то грабили или убивали. Из низких подвальных окон китайских курилен с замызганными вывесками тянулись облачка опия, смешанные с дымом от костров старьевщиков. Здесь, словно птички, ожидающие своих хлебных крошек, сидели «паразиты», втягивающие почти рассеявшийся дым в легкие. Чтобы почувствовать хотя бы слабое опьянение, им требовалось вот так вот просидеть полночи, но для них это того стоило: всяк лучше, чем грязно-серая скрежещущая зубами от нищеты реальность.
И это центр мира?! И это все хлынет на прекрасные травянистые острова Ниппон Коку, словно из прохудившейся сточной клоаки? Лондон предстал чужестранке огромной канализационной системой: везде влага, чадящий смог от фабрик, жуткая грязь и вонь. Неизвестно, где именно канавы с отбросами переходят в прохожую часть улиц, газовые фонари, будто худосочные тюремщики, нависают над головой, вглядываясь в тебя. Мэй Лин пообещала себе: она не станет задерживаться здесь ни на мгновение дольше, чем нужно для выполнения задания.
Мисс Джонс была в городе врага всего ничего, каких-то пятнадцать минут, когда, переходя очередной непримечательный перекресток, совсем рядом она услышала крик: «Убийца!»
Этого просто не может быть! Этого просто не может быть! Как же они ее распознали так быстро?! Как узнали о ее планах?! Неужели эти британцы не такие уж и тупоумные, как она считала?! Со всех сторон зажглись фонари. К ней спешили люди, много людей… Слышались подобное сирене ржание лошадей и свистки полисменов. Из небес к ней опускались механические, выкрашенные в темно-синий цвет, птицы – полицейские орнитоптеры. Она оказалась в ловушке, стоя посреди улицы.
Оба сая одновременно появились в ее руках, Мэй Лин встала в боевую стойку, напряженная, как пружина. Механизмы на ее кожаных наручах были взведены, приготовившись выпустить в любого подошедшего полтора десятка сюрикенов. Не приходилось и мечтать, чтобы прорваться сквозь такую толпу, но всех, кто посмеет прикоснуться к ней хотя бы пальцем, она в то же мгновение проткнет насквозь своими трезубцами или искромсает метательными звездочками.
Люди приближались, механизмы громыхали, крики и свет заполнили собой ночь… Прямо к ней стремительно выползло некое жуткое существо. Змееподобный монстр застыл на месте и уставился на нее своими белыми без зрачков глазами, на ветру развевались длинные волосы, выбивающиеся из-под высокого цилиндра, плащ колыхался мрачной драпировкой, облегая чешуйчатое тело. На чудовище была белая жилетка, застегнутая на все пуговицы… Из плеч, там, где должны были находиться руки, вырывались два уродливых длинных шипа.
Он глядел на нее, она – на него. Два шипа и два трезубца-сая встретились и сжались между противниками, будто в объятиях. Их глаза оказались на одном уровне – монстр поднялся на рост в семь футов и немного покачивался на змеином хвосте… Что-то кричали кругом люди, но она не могла отвести глаз от его лица…

…Когда откуда ни возьмись появилась полиция, застигнув его над телом Мэри, мистер Снейк закричал: «Это не я!». В ответ ему раздалось лишь очередное: «Убийца!». Он пытался уползти, но повсюду его преследовал яркий свет фонарей. Он слепил его, настойчиво пробираясь в глаза, он жег его кожу… Мистер Снейк ринулся было в одну сторону – безуспешно: там его подстерегали разъяренные горожане, он бросился в другую – револьверные выстрелы впились в землю прямо перед ним, выбивая искры из брусчатки. Со всех сторон на него хищно пялились оскаленные пасти фонарей, раздался лай собак, он резал уши, как и пронзительный звук свистков полисменов. Как они могут с ним так?! Это ведь он! Мистер Снейк! Тот, кто не раз помогал им! Тот, кто схватил мистера Хайда, кто разоблачил русского шпиона Иволгина, кто не дал Кровавой Мэри завершить свой жуткий Список Девяти, тот, кто совладал с Кладбищенским Скрипачом и оборотнем! Это ведь он, желанный гость в Скотленд Ярде! Почему они стреляют в него? Почему слепят, почему травят?
Он обреченно оглядывался по сторонам, но будто день сменил ночь, а предатель-туман предпочел в страхе уползти подальше – ему негде было укрыться, все тени размякли и поплыли, отступая перед фонарями. Но что это?! В самом центре перекрестка застыла высокая черная фигура, напоминающая клок мрака, высеченный на лице ночи. Не отдавая себе отчет в действиях, но отчего-то видя именно там свое спасение, мистер Снейк стремительно бросился на пересечение улиц. Его вожделенной тенью оказалась высокая стройная фигура в длинном плаще с накинутым на лицо капюшоном. Это, несомненно, была женщина – истинно женская фигура: слишком стройна и изящна. «Черная Кошка» застыла на месте, затравленно оглядываясь по сторонам, шипя и скаля свои «зубки» – два длинных кинжала-трезубца.
Когда он появился у незнакомки за спиной, та резко обернулась. Порыв ветра сорвал капюшон с ее головы, и мистеру Снейку предстало совсем молодое лицо слегка скругленной формы с узкими, но неистовыми глазами; длинные черные волосы девушки были заплетены в косу. Чужеземка… Что она здесь делает? Что делает посреди улицы, окруженная, как и он, полицией? Она не дала ему слишком долго задаваться этим вопросом – вскинула свои трезубцы с такой быстротой, что он едва успел перехватить клинки и зажать их своими руками – благо, кожа на них твердая, словно кость, иначе пришлось бы не сладко.
Она вдруг застыла, глядя на него, прямо ему в глаза. Он даже вздрогнул. В этот самый миг ему померещилось, что он видит их обоих со стороны и при этом будто бы откуда-то из глубины их душ. Он не мог пошевелиться, не мог сформировать в голове ни одной четкой мысли. Все его существо внезапно будто перемололи в огромной мясорубке и собрали заново, как на фабрике искусственных людей доктора Франкенштейна. Единственное, что он четко понял: что-то так же само надломилось и внутри этой хрупкой азиатской воительницы. В этот миг они оба поняли, что их связывает, двух таких непохожих существ. Одно чувство, одно стремление, одно мгновение… Слишком мимолетное, чтобы обзывать его различными глупыми и наивными словами, слишком неуверенное, чтобы попытаться его озвучить…
В этот миг раздались выстрелы. Много выстрелов… Пули впились ему в спину, они вонзились ей в голову… проникли ему в бок, прокрались ей в грудь… Изрешеченные, они упали на землю, так и не пошевелившись больше, так и не расцепив своего странного и жуткого объятия.
В самый последний момент Мэй Лин Джонс поняла: все вышло, как она себе и обещала. Нечто всколыхнуло весь мир, заставило его вздрогнуть, вскрикнуть и измениться. Ее внутренний мир.
В самый последний момент мистер Снейк услышал, как что-то заставило посреди ночи вдруг ударить часы на башне Биг Бена. И, уже умирая, он понял: он нашел свои идеальные часы.
Эпилог...
— Не стрелять, черт вас подери!- раздался крик.- Это же Снейк! Не стрелять!
К убитым с невероятной прытью из толпы выскочил толстый человечек в полицейском шлеме и синем мундире… Он склонился над телами. Снейк был еще жив, незнакомая девушка погибла мгновенно – ее прежде, должно быть, очень красивое лицо изуродовала большая окровавленная отметина.
— Артур…- еле слышно прохрипел Снейк.
Полицейский склонился над самым его лицом. Видит бог, инспектор Дойл никогда не чурался и не стыдился своего друга Снейка. Сколько дней вместе они просидели в Риджентс-парке на его любимой скамейке в тени древнего вяза, сколько различных тем они обсудили. Снейк был настоящим другом… этот странный монстр, это существо, рожденное в потемках мрачного Лондона. Они встретились впервые, когда ему, тогда еще молодому констеблю, дали первое важное в его жизни дело – расследование исчезновений и убийств на Флит-стрит. Лишь благодаря Снейку удалось разоблачить миссис Лаветт, готовившую пирожки с человеческим мясом, и маньяка-парикмахера Суини Тодда. И вот он теперь лежит перед ним, такой беспомощный, такой жалкий, а взгляд его наполнен мольбой и болью. Он обнял эту незнакомую китаянку (или откуда она там) и что-то шептал. Инспектор приложил ухо к губам Снейка:
— Артур… Ты слышишь меня… Прощай. Теперь… теперь ты один будешь ловить всяких монстров. Но помни меня… помни того монстра, который был тебе другом… Не забывай кормить моих ворон...- он издал последний хрип и замолчал.
Из глаз инспектора текли слезы. Он обнял уродливое бездыханное тело, на миг крепко сжал его в объятиях и отпустил. Артур отцепил от пояса золотую цепочку, вытащил свои часы и положил их в кармашек окровавленной жилетки мистера Снейка.

Конец.