Фрэнк Стокер
Основной пост: steampunker.ru/blog/victorium/6921.html
— Фрэнк Стокер, мать его, всегда был тупорылой образиной. Вот тебе крест — уж я то знаю, о чём говорю. Его мать родила ногами вперёд — а это что-нибудь да значит. И как он не умер в детстве — только богу и известно. Ну, и дьяволу конечно, само собой, — оживлённо размахивающий руками тип отодвинулся от барной стойки, чтобы случайно не снести глиняные кружки с пивом, и продолжил, — да что там — он же рос у меня на глазах. Об его маленькую плешивую голову столько тростей переломали клиенты его мачехи, что всякий другой давно бы помер. Мне бы и одного такого удара с лихвой хватило. Что? Откуда взялась мачеха? Ты его видел? Он при рождении настолько больше был нормального младенца, насколько он сейчас больше меня. Порвал бедняжку, пусть ей земля будет пухом. Ну, так отец недолго думая женился на портовой шлюхе и скинул уход за младенцем на неё. Отец-то, слышь-ка, кочегаром на флоте служил, да и сгинул, когда котёл на фрегате “Буревестник” взорвался. Слышал, поди? Аккурат двадцать лет назад было, прямо на этом самом рейде. Так Фрэнк Стокер в кочегары подался. Он-то, поди, думал там только лопатой махать надо, справится, мол, так вот, не справился. Помнишь трагедию в Йоркшире? А знаешь, почему она на самом деле произошла? Мне второй кочегар рассказывал, чудом уцелевший. Фрэнк, мать его, Стокер всадил в топку весь запас угля на смену за два долбаных часа. А потом заснул. Перегретый котёл разнесло не то, что в осколки — в пыль. Ну, и правую руку несчастному ублюдку оторвало с концами. Да только нашёлся добрячок доктор, который пришил ему заводную ручонку в рамках икс-пи-ремента. Сможет ли, мол, человек управляться с такой большой конечностью. Он смог. Вот такие дела. Так зачем ты, говоришь, его ищешь?
Но собеседник не успел ответить. Дверь кабака распахнулась, ударив о стену, и в помещение грузной походкой ввалился только что обсуждаемый тип. Словоохотливый старожил мгновенно заткнулся и спрятал своё лицо в кружке пива.
— Бармен, — взревел толстяк с лопатой, притороченной за плечами, — пива мне. Бочонок, — для подтверждения своих слов он стукнул в пол гротескно большим мехпротезом, заменяющим ему правую руку, и уселся за ближайший стол, быстро освободившийся от клиентов.
— У тебя есть чем платить-то, Фрэнк? — бесстрашно поинтересовался хозяин кабака, одноногий Джо Калеб.
— Теперь есть. Уголь с “Санта-Марии” в бункер перекидал, расплатились как положено.
— Кстати, об угле, — решил вклиниться в разговор пройдоха в полосатом костюме, расспрашивавший до этого про бывшего кочегара у местных завсегдатаев, — мистер Фрэнк, вам не кажется, что подобное штрейкбрехерство недопустимо? Вы лишили средств к существованию добрую дюжину членов портового профсоюза, требовавших справедливого повышения оплаты труда, и при этом получили всего две трети от их заработка?
— Пошёл на хрен, конь лощёный, — единственный ответ, которого он смог добиться. Всё остальное потонуло в дружном хохоте бармена и кочегара, и давящийся проклятиями представитель профсоюза выскочил на улицу.
Тремя часами позже изрядно набравшийся пивом и шотландским виски Стокер шёл домой. Вернее, в ту халупу, которая временно заменяла ему дом. Впрочем, он не был привередлив — была бы крыша над головой, чтобы дождь не капал, да стены какие-никакие, чтобы не подсматривал никто. Вот только тринадцать встретившихся ему человек были несколько иного мнения о том, куда ему стоит отправиться.
— Загоним толстого ублюдка в ад, — заорал их предводитель, и вооружённые металлическими трубами рабочие напали на кочегара. Пятнадцатью минутами позже всё было кончено. Фрэнк с сожалением попинал чуть стонущее тело заводилы:
— Слышь, конь лощёный? Я, вообще-то, человек мирный. И свои заработанные деньги никому так просто не отдам. Ты это, если работать не можешь, другим не мешай, да? Я грузил, гружу и буду грузить уголь. Во всяком случае пока за это платят. Так что просто — не мешай.
Но надежде Фрэнка выспаться в эту ночь не было суждено сбыться. Едва он закрыл глаза, как разбилось окно и влетевшая в него бутылка расплескала по стене быстро вспыхнувшую жидкость. Бывший кочегар еле успел выбраться из хибары, как она занялась ровным, жарким пламенем. Полетевшие с крыши искры подпалили соседние здания, и вскоре в порту бушевал настоящий ад. А загоревшиеся склады красильной компании затянули всё ядовитым дымом.
С трудом выбравшийся из пекла Фрэнк Стокер был тотчас арестован.
— Именно так, констебль, у меня есть свидетели, что именно он спьяну спалил свой дом, отчего загорелись все соседние. А предварительно он, кстати, избил моих людей так, что они еле ходят — и если бы не спасительная случайность в виде забытой кем-то брички с лошадьми на улице и они бы тоже не выбрались. Как все эти несчастные люди, которые остались там.
На этих словах сознание оставило великана и он грузно рухнул на мостовую. С трудом погрузившие тушу на специально пригнанную телегу полицейские отправили его за решётку, в тюрьму для особо опасных преступников, в ожидании суда. Единственное, что было хорошо во всём этом — он наконец-то выспался.
Через неделю на заседание суда его привели закованным в массивные цепи. Выслушав обвинителей и свидетелей, судья задал вопрос:
— Что вы можете сказать в своё оправдание?
— Да ничего, Ваша Честь, врут они всё, да только вы же мне не поверите.
За поджог, повлёкший уничтожение чужой собственности и гибель людей, Фрэнк Стокер был приговорён к повешению. На его счастье в этот самый момент поспела очередная королевская амнистия, и смертная казнь была заменена пожизненной каторгой. По счастливой случайности, он был первым каторжанином с механическим протезом, и никто не позаботился об его отключении.
Рудник не пришёлся по нраву Фрэнку. Кормили тут мало, били почём зря, а едкая соляная пыль забивалась в складки кожи, отчего начиналась невыносимая чесотка. К концу первого дня он твёрдо решил сбежать, а к концу третьего разомкнул цепи и проломил своей механической рукой толстую стену барака. Когда поднятые по тревоге солдаты пустились в погоню, было уже поздно. Мёртвой хваткой вцепившийся в куцую мачту сорванного с привязи парома Фрэнк, вместе с течением реки Северн, выплывал в открытое море. Уже возле самых берегов Франции его подобрал на борт каботажный пароходик, в котельной которого Фрэнк и отработал плату за спасение.
Франция встретила его равнодушно. Впрочем, в её портах всегда находилась работа для здоровяка, способного в одиночку разгрузить пароход с углём быстрее, чем с этим могла бы справиться команда грузчиков. Вот только затаившего зло на всякую государственную власть и все профсоюза Фрэнка отнюдь не прельщала карьера портового рабочего. Он вовсе не собирался махать лопатой до старости — вот только чем он мог бы заняться ещё и понятия не имел. Так, кочуя из порта в порт вместе с попутными пароходами, Фрэнк пересёк почти всю Европу, дольше всего задержавшись в Германии.
— Фрэнк Стокер, мать его, всегда был тупорылой образиной. Вот тебе крест — уж я то знаю, о чём говорю. Его мать родила ногами вперёд — а это что-нибудь да значит. И как он не умер в детстве — только богу и известно. Ну, и дьяволу конечно, само собой, — оживлённо размахивающий руками тип отодвинулся от барной стойки, чтобы случайно не снести глиняные кружки с пивом, и продолжил, — да что там — он же рос у меня на глазах. Об его маленькую плешивую голову столько тростей переломали клиенты его мачехи, что всякий другой давно бы помер. Мне бы и одного такого удара с лихвой хватило. Что? Откуда взялась мачеха? Ты его видел? Он при рождении настолько больше был нормального младенца, насколько он сейчас больше меня. Порвал бедняжку, пусть ей земля будет пухом. Ну, так отец недолго думая женился на портовой шлюхе и скинул уход за младенцем на неё. Отец-то, слышь-ка, кочегаром на флоте служил, да и сгинул, когда котёл на фрегате “Буревестник” взорвался. Слышал, поди? Аккурат двадцать лет назад было, прямо на этом самом рейде. Так Фрэнк Стокер в кочегары подался. Он-то, поди, думал там только лопатой махать надо, справится, мол, так вот, не справился. Помнишь трагедию в Йоркшире? А знаешь, почему она на самом деле произошла? Мне второй кочегар рассказывал, чудом уцелевший. Фрэнк, мать его, Стокер всадил в топку весь запас угля на смену за два долбаных часа. А потом заснул. Перегретый котёл разнесло не то, что в осколки — в пыль. Ну, и правую руку несчастному ублюдку оторвало с концами. Да только нашёлся добрячок доктор, который пришил ему заводную ручонку в рамках икс-пи-ремента. Сможет ли, мол, человек управляться с такой большой конечностью. Он смог. Вот такие дела. Так зачем ты, говоришь, его ищешь?
Но собеседник не успел ответить. Дверь кабака распахнулась, ударив о стену, и в помещение грузной походкой ввалился только что обсуждаемый тип. Словоохотливый старожил мгновенно заткнулся и спрятал своё лицо в кружке пива.
— Бармен, — взревел толстяк с лопатой, притороченной за плечами, — пива мне. Бочонок, — для подтверждения своих слов он стукнул в пол гротескно большим мехпротезом, заменяющим ему правую руку, и уселся за ближайший стол, быстро освободившийся от клиентов.
— У тебя есть чем платить-то, Фрэнк? — бесстрашно поинтересовался хозяин кабака, одноногий Джо Калеб.
— Теперь есть. Уголь с “Санта-Марии” в бункер перекидал, расплатились как положено.
— Кстати, об угле, — решил вклиниться в разговор пройдоха в полосатом костюме, расспрашивавший до этого про бывшего кочегара у местных завсегдатаев, — мистер Фрэнк, вам не кажется, что подобное штрейкбрехерство недопустимо? Вы лишили средств к существованию добрую дюжину членов портового профсоюза, требовавших справедливого повышения оплаты труда, и при этом получили всего две трети от их заработка?
— Пошёл на хрен, конь лощёный, — единственный ответ, которого он смог добиться. Всё остальное потонуло в дружном хохоте бармена и кочегара, и давящийся проклятиями представитель профсоюза выскочил на улицу.
Тремя часами позже изрядно набравшийся пивом и шотландским виски Стокер шёл домой. Вернее, в ту халупу, которая временно заменяла ему дом. Впрочем, он не был привередлив — была бы крыша над головой, чтобы дождь не капал, да стены какие-никакие, чтобы не подсматривал никто. Вот только тринадцать встретившихся ему человек были несколько иного мнения о том, куда ему стоит отправиться.
— Загоним толстого ублюдка в ад, — заорал их предводитель, и вооружённые металлическими трубами рабочие напали на кочегара. Пятнадцатью минутами позже всё было кончено. Фрэнк с сожалением попинал чуть стонущее тело заводилы:
— Слышь, конь лощёный? Я, вообще-то, человек мирный. И свои заработанные деньги никому так просто не отдам. Ты это, если работать не можешь, другим не мешай, да? Я грузил, гружу и буду грузить уголь. Во всяком случае пока за это платят. Так что просто — не мешай.
Но надежде Фрэнка выспаться в эту ночь не было суждено сбыться. Едва он закрыл глаза, как разбилось окно и влетевшая в него бутылка расплескала по стене быстро вспыхнувшую жидкость. Бывший кочегар еле успел выбраться из хибары, как она занялась ровным, жарким пламенем. Полетевшие с крыши искры подпалили соседние здания, и вскоре в порту бушевал настоящий ад. А загоревшиеся склады красильной компании затянули всё ядовитым дымом.
С трудом выбравшийся из пекла Фрэнк Стокер был тотчас арестован.
— Именно так, констебль, у меня есть свидетели, что именно он спьяну спалил свой дом, отчего загорелись все соседние. А предварительно он, кстати, избил моих людей так, что они еле ходят — и если бы не спасительная случайность в виде забытой кем-то брички с лошадьми на улице и они бы тоже не выбрались. Как все эти несчастные люди, которые остались там.
На этих словах сознание оставило великана и он грузно рухнул на мостовую. С трудом погрузившие тушу на специально пригнанную телегу полицейские отправили его за решётку, в тюрьму для особо опасных преступников, в ожидании суда. Единственное, что было хорошо во всём этом — он наконец-то выспался.
Через неделю на заседание суда его привели закованным в массивные цепи. Выслушав обвинителей и свидетелей, судья задал вопрос:
— Что вы можете сказать в своё оправдание?
— Да ничего, Ваша Честь, врут они всё, да только вы же мне не поверите.
За поджог, повлёкший уничтожение чужой собственности и гибель людей, Фрэнк Стокер был приговорён к повешению. На его счастье в этот самый момент поспела очередная королевская амнистия, и смертная казнь была заменена пожизненной каторгой. По счастливой случайности, он был первым каторжанином с механическим протезом, и никто не позаботился об его отключении.
Рудник не пришёлся по нраву Фрэнку. Кормили тут мало, били почём зря, а едкая соляная пыль забивалась в складки кожи, отчего начиналась невыносимая чесотка. К концу первого дня он твёрдо решил сбежать, а к концу третьего разомкнул цепи и проломил своей механической рукой толстую стену барака. Когда поднятые по тревоге солдаты пустились в погоню, было уже поздно. Мёртвой хваткой вцепившийся в куцую мачту сорванного с привязи парома Фрэнк, вместе с течением реки Северн, выплывал в открытое море. Уже возле самых берегов Франции его подобрал на борт каботажный пароходик, в котельной которого Фрэнк и отработал плату за спасение.
Франция встретила его равнодушно. Впрочем, в её портах всегда находилась работа для здоровяка, способного в одиночку разгрузить пароход с углём быстрее, чем с этим могла бы справиться команда грузчиков. Вот только затаившего зло на всякую государственную власть и все профсоюза Фрэнка отнюдь не прельщала карьера портового рабочего. Он вовсе не собирался махать лопатой до старости — вот только чем он мог бы заняться ещё и понятия не имел. Так, кочуя из порта в порт вместе с попутными пароходами, Фрэнк пересёк почти всю Европу, дольше всего задержавшись в Германии.
3 комментария