Часы диверсантки

Себастьян Рокстон устало оперся на саблю, и опустился на колено у только что заколотой им диверсантки. Её зелёные глаза были широко раскрыты, и уже начали стекленеть, а каштановые локоны в закатных лучах окрасились в цвет старой меди.
Паровая машина за её спиной тихо бормотала «пых-чмых-пых-чмых-чмых», словно пытаясь разбудить хозяйку. Он тяжело вздохнул и с тоской посмотрел на заходящее солнце. Где-то там, за горизонтом готовились к встрече нового дня подданные империи, никогда не державшие в руках оружия, и при каждом удобном случае с жаром осуждавшие таких, как он. Они даже не пытались представить себе реальное положение вещей в колониях. Это, наверное, очень удобно: сидеть в мягком удобном кресле и, поигрывая золотым пером-самопиской, обвинять других в нечестных приёмах ведения войны.
Впрочем, кто знает, как относился бы он сам к событиям, происходящим здесь, если бы не увидел весь этот ужас своими глазами. Кайзер нуждался в ресурсах не меньше, чем Британская Корона, и арсенал средств, с помощью которых он пытался достичь своей цели, впечатлял: от падающих на казармы аэростатов, начинённых взрывчаткой, до кошмарных паровых монстров, срезающих солдат, как коса траву. Впрочем, судя по всему, Германия явно слабела, раз в бой пошли женщины.
Он снова посмотрел на диверсантку: лицо её было спрятано под уродливой маской, шлангами соединявшейся с экзокорсетом, явно приводившимся в движение от спрятанной за спиной паровой машины. Корсет делал фигуру женщины грузной и малоподвижной на вид. Впрочем, впечатление это было обманчивым, поскольку даже он, майор Британской Армии, чемпион полка по сабельному бою, с трудом парировал удары этой фурии.
Однако насколько низко должен был пасть дух германской армии, чтобы посылать в бой женщину! Неужели мужчина не смог бы управиться с этой адской машиной, беспрестанно твердившей своё «пых-чмых»? Взгляд майора упал на левое запястье диверсантки. Вместо изящного браслета руку женщины украшали грубо склёпанные часы на широкой полосе толстой кожи.




Несмотря на свой примитивный вид, часы были вполне функциональны: заводную головку прикрывала толстая скоба,



компас, хоть и не очень точный, мог помочь выбраться из каменных лабиринтов окружающих гор, а скрытая на тыльной стороне кнопка подсвечивала циферблат и лимб кроваво-красным светом.


Две скобы могли послужить хорошим приспособлением для спуска со скалы.



Впрочем, вес нормального мужчины они вряд ли выдержали бы, а вот женщину – вполне.
Рокстон отложил саблю, расстегнул застёжки ремней, и снял браслет. На запястье диверсантки красовалась небольшая, похожая на звёздочку родинка. В глазах у него потемнело…
Эльза фон Глюк с усмешкой отложила бинокль. Наивные англичане до сих пор так и не поняли, что викторианская эпоха с её идеалами безвозвратно канула в лету. Настало время перемен и в технологиях, и в мышлении. Зачем нужны армии, если достаточно одной инъекции новейшего средства, чтобы превратить бывших противников в абсолютно послушных слуг. И легче всего поставить под свои знамёна было именно женщин. Они на всё готовы, чтобы выглядеть лучше своих соперниц. Даже на уколы новейшего препарата «гарантированно разглаживающего самые мелкие морщины», после которых Эльза приказывала им всё, что угодно.
Майор, однако, молодец: ловко он заколол собственную супругу. Не многие выдерживали удары многократно усиленные экзокорсетом, и выходили победителями из поединка. Эльза с удовольствием полюбовалась бы на его душевные мучения, но времени у неё было мало. Вот-вот майора могли хватиться и послать солдат на его поиски. Она достала свисток необычной формы и изо всех сил дунула в него. На мгновение у неё заложило уши: ультразвук – штука неприятная…
Мощный взрыв уничтожил паровой экзокорсет, и прекратил душевные страдания Себастьяна Рокстона, оставив на окрестных камнях лишь кровавую кашу, да чудом уцелевшие часы…