Продолжение истории

Молодой человек шел прочь от проклятой таверны по кварталу шута. В голове жулика проносилось огромное количество мыслей, в большинстве своем, бестолковых. «Дернуло же меня пройти мимо этой дыры! Знал же, что не нужно принимать приглашения на игру от всяких там уличных мальчишек!» — думал Кельн, припоминая, что получил пропуск в игровую комнату и наводку на время от какого-то мальчишки, в драной одежде. «Ладно… Раз уж вляпался в помои, нужно выбираться. У меня два варианта: сработать на них и будь что будет, или… или просто сгинуть. Второй вариант не годится, ведь тут мое все: я тут родился, играл, тут же я в первый раз и выиграл в карты, ну и, надеюсь, умру тут же, правда, еще не скоро».
Жулик дошел до последней таверны по кварталу и увидел церковь Святого Мора. Как всегда, сидя за шикарным письменным столом, глава столичной церкви, преподобный Ролак, выписывал нищим и простолюдинам простые грамоты на получение индульгенций. «Индульгенции? Ха! Тоже мне, отпущение грехов! Банальная взятка Богу. Как можно грех перекупить?! Священники? Эти «послы Божие» те еще пройдохи… Взять хоть преподобного Ролака. Тот со мной сам в карты играл, а после пиво распивал и служанку лапал! Что уже считается богоотступным делом!». Сильно мотнув головой, отгоняя ненужные мысли, жулик продолжил свой путь.
Вскоре Кельн добрался до места, которое дворяне величают как «Низший ряд» — это район города, в котором живут в основном бедняки: нищие и обездоленные. Многие дворяне жильцов этого района и за людей-то не считают. «А из-за чего? Из-за того что у них в карманах не бренчит монета? От того что их семьи страшно голодают и ютятся в домах, больше похожих на стенные шкафы?!».
Погруженный в тяжелые мысли юноша, уселся на лавку, напротив старого дома-шкафа с покосившейся дверью. Осенний пронизывающий ветер и мелкий, моросящий дождь навевали дальнейшие размышления на парня. Тут дверь дома открылась, а точнее упала на песчаную дорогу и из шкафа вывалился какой-то пьяница, державший в руке пустую бутылку. Алкоголик, нещадно бранясь, направился к какой-то женщине, собирающей с дороги какие-то желуди и гнилые яблоки. Дойдя до своей «цели» мужик замахнулся и со всей силы ударил женщину по спине, послышался треск разбитой бутылки и хруст кости. Алкоголик, покачиваясь, стоял над телом еле дышащей женщины и кого бранно ругал, беспрестанно плюя на тело. Мимо проходили десятки прохожих, но им не было ровным счетом никакого дела, до происходящего. А с чего бы им помочь несчастной? Кто она им? Родная? Близкая? Родственница? Нет, никто. Просто прохожая.
Когда глазам жулика предстала эта картина, то в голову тут же полезли детские воспоминания… Как он с родителями прогуливался по району, как мать отошла не на долго от него с отцом, как её, точно также чуть не убил такой же алкоголик. Но тогда на помощь несчастной пришел отец Кельна – он бросился на пьяницу, вооруженного бутылью, голыми руками… и погиб… Затем, вошедший в раж убийца, занес надо головой матери будущего вора бутыль… и опустил руку… Раздался страшный звук, треск кости, звон разбившейся бутылки… и тьма поглотила мальчика. И тогда, такие же прохожие, точно также проходили равнодушно мимо, будто на их глазах не убили человека, а пожали руки. И сейчас происходит тоже самое, и он… он был как те прохожие! Из раздумий его вывел пронзительный крик женщины.
Кельн на рефлексах подскочил к пьянице, поймав руку с бутылкой на лету. В этот момент он видел пьяницу, много лет назад убившего его отца и мать. Неуловимым движением правой рукой он достал кинжал из ножен на спине, удачно скрытых под пиджаком, и с размаху вонзил холодную сталь в висок этому человеку. На землю опустилось бездыханное тело алкоголика.
Вор, сообразив, что сейчас убил одного из призраков своего прошлого, отпустил руку мертвеца, плетью повисшую в его побледневшей от напряжения руке. Переведя взгляд с трупа, на женщину, которая села на грязной дороге и со стоном пыталась подняться. Кельн вынул пару монеток из кармана и бросил на землю перед несчастной с мыслью: «раз у нее такая жизнь… так пусть борется за нее!..». В этот момент он увидел её лицо, это была ещё совсем юная девушка, очень даже симпатичная. Вор чуть было не ринулся помогать бедняжке, но его опередил какой-то парень, метнувшийся вперед. Он помог девушке подняться и, придерживая ее, обратился к Кельну:
– Спасибо, спасибо вам, милостивый господин! Если бы не вы, то моя невеста была бы уже не с нами… Спасибо! Надеюсь, если в следующий раз понадобится помощь, то вы не откажите, милостивый господин…
Кельн Моресса, посмотрел на жениха и в его голове пробежала мысль «а не дать ли ему по ребрам, чтоб в следующий раз с невестой был?». Но, отогнав эту мысль, жулик просто посмотрел на парня взглядом, говорящим «следующего раза не будет» и направился в сторону постоялого двора «Потеха» в котором у Кельна была снята комната.
«Ну что ж. Может первый вариант не так уж и плох? Раз люди не могут никаким путем вытащить себя из дыры, то может быть, я хоть что-то сделаю? Пусть это и будет в разрез с «законами» страны, но я не буду просто так сидеть и ждать, когда меня забьет какой-нибудь пьяница!». С такими тяжелыми мыслями Кельн, пройдя мимо нескольких домов-шкафов, добрался до покосившейся задней стены постоялого двора. Почесав затылок, вор направился к задней двери. Тихонько приоткрыв ее, жулик пробрался в гостиницу и быстро попал на второй этаж, к своей комнате, удачно ускользнув от глаз содержателя гостиницы.
Моресса, подойдя к двери в свою комнату, стал к ней лицом и, достав из-за спины свой кинжал, засунул его в щель между стеной и дверью. Кельн, начав двигать ножом вверх-вниз, начал прислушиваться. Заслышав щелчок, жулик спокойно открыл дверь, убрал с пола захлопнувшийся капкан и, прикрыв дверь, метнул кинжал в противоположную стену.
Улыбнувшись, юноша окинул взглядом свои «хоромы». Простая кровать с грязными и вонючими простынями, маленький шатающийся столик с огарком свечки, стул и надломанной ножкой. И еще окно, наверное, самое ценное в комнате – ведь через него можно всегда убраться в случае опасности.
Устало потянувшись, Кельн скинул пиджак на спинку стула и уселся на кровать. «Может вздремнуть? Времени ведь еще много. Хотя, нет. Нужно работать, а то ведь никогда не начну такими темпами!» — с такими мыслями вор сунул руку под кровать и вытащил на свет средних размеров ящичек. Поставив его на стол и сев перед ним, Кельн открыл крышку. Затем на пол полетели тряпки, вещи – это Моресса добирался до дна ящика. Когда пальцы жулика скользнули по дну коробки, парень выдернул из стены кинжал и поддел им доски. Деревяшки со скрипом поддались и глазам предстало настоящее содержимое ящика. Кельн увидел свои воровские пожитки: кожаный корсет с карманами и многочисленными крепежами, простенький однозарядный пистолет с двумя десятками дополнительных зарядов, примерно три десятка футов стальной бечевы, закрепленной на арбалетном болте и набор отмычек самых разных размеров и форм. Самым ценным в этом складе была – стальная карта с остро заточенными углами. Ее молодой шулер выкрал у своего первого учителя, принявшего еще маленького мальчика себе в ученики. Последнее задание у этого учителя было убийство какого-то мирного гражданина, для того чтобы Кельн попал в гильдию воров. Но Моресса отказался делать это и просто, как память, стянул у своего учителя эту карту. С тех пор он бережет ее как зеницу ока.
Обведя взглядом свои пожитки, вор стал «приводить себя в порядок». Он натянул на себя корсет и начал располагать по карманам и крепежам инструменты. Бечева и набор отмычек расположились в области живота, пистолет и кинжал в крепежах на спине. Он носил их там, чтобы не стеснять движений, и при надобности их можно было быстро вытащить наружу. Карта же заняла почетное место в кармане у сердца.