Дохтур. Глава - 21.

Глава — 1
Глава — 2
Глава — 3
Глава — 4
Глава — 5
Глава — 6
Глава — 7
Глава — 8
Глава — 9
Глава — 10
Глава — 11
Глава — 12
Глава — 13
Глава — 14
Глава — 15
Глава — 16
Глава — 17
Глава — 18
Глава — 19
Глава — 20

Подножие сопки чуть слышно содрогнулось от глухого удара глубоко внутри. Рокот невидимых моторов перешёл в натужный стон, а затем и в дребезжащий вой, когда стальные створки полутораметровой толщины начали своё движение, сминая землю и мусор, насыпавшийся за многие столетия в пазы широких рельсов. Рисунки углём и охрой, оставленные на створках шлюза, поколениями охотников и собирателей ягод, забредавших порой в эту неглубокую нишу-пещеру, чтобы переждать непогоду или принести языческую жертву одному из бесчисленных местных божков, начали уходить в стены пещеры, стираясь налипшей землёй.

Одна из створок застряла на полпути и вой, перешедший в визг, внезапно стих. Из боковых ниш потянуло дымом от сгоревшей электроизоляции. Шины, толщиной в руку, окислившиеся до состояния рыхлого картона, потекли, плавясь и разбрызгивая шарики окалины от огромной силы тока, проходившего через них.

На дальнем склоне, поросшем деревьями и кустами малины, вперемешку с ежевикой, сполз большой пласт земли. Кусок глины, примерно тридцати квадратных метров площади, словно вытолкнули изнутри. Обнажившиеся тоннели в рост человека, ведущие куда-то вглубь горы, перекрывали толстые металлические решётки. В воздух взметнулись два фонтана глиняной крошки, которая тут же осела на близлежащую траву и поломанный оползнем кустарник у подножия. Словно великан вздохнул. Поток воздуха из-за решёток ослаб и превратился в едва заметный сквозняк.

Вспугнутые происшествием, птахи, вновь подняли свой гомон и писк, перелетев чуть дальше, совершенно успокоились.
На глубине почти километра, вслед за, ожившими было, створками шлюза, начали загораться лампы освещения, замыкая давно истлевшую проводку, искря и тут же затухая.
Цепочка огоньков в пожелтевших, оплывших плафонах, судорожно моргнув несколько раз, с сухим треском, окончательно потухла, не в силах осветить огромный ангар, только обозначив его контуры на несколько мгновений.
С десяток панелей на полу медленно налились болезненно-оранжевым светом. На их поверхности проступили какие-то знаки и стрелки, указывающие в разные стороны. Затем панели так же медленно погасли, но контуры их продолжали светиться слабыми призрачными линиями на полу.
Внезапно, в тишине, прерываемой лишь звуком падающего где-то вдалеке конденсата, раздалось хриплое карканье, похожее на скрежет железа, сопровождаемое шипением и щелчками. Отдельные звуки разной тональности и высоты слились в фразы на неизвестном языке, то усиливаясь, то – затихая до неразборчивого бубнения.
Так продолжалось около минуты, после чего и эти звуки затихли. Но тишина, царствовавшая здесь несколько столетий, так и не наступила. Тихий гул, раскручивающихся турбин, лёгкой дрожью отдававшийся в стенах, медленно, но верно заглушил звуки падающих капель. Чуть слышно потянуло ветерком вентиляции, разгоняющей затхлый, неподвижно-мёртвый воздух. Первый этаж подземного, или, если можно так сказать – «подгорного» комплекса, словно впавший много лет назад в кому человек, затрепетавший ресницами и дёрнувший уголками губ, просыпался. Под Уральским хребтом оживал бездушный механический великан.
За 26 280 часов до этого …

Инъекционный блок самоликвидации на руке Волдера коротко пискнул, не справляясь с нагрузкой. Организм, насыщенный химическими смесями различных «боевых коктейлей» и анестетиков, доживал последние секунды. Лопнувшие сосуды головного мозга, сломанные от перегрузок, кости ног и рук, порванные мышцы, судорожно сократившиеся и не слушающиеся импульсов от умирающего мозга. Анализатор инъектора буквально захлебнулся от потока тревожной информации и принял единственно-правильное решение. За мгновение до того, как шеи Волдера коснулся серповидный клинок «солнечного зайчика», голова доктора взорвалась, разбрызгав содержимое по стенам помещения. Короткий кодированный сигнал ушёл в пространство, после чего, перчатки вспыхнули на кончиках пальцев, выжигая и без того, сведённые кислотой до неузнаваемости, папиллярные линии.

Дыба, активировавший «охранный контур» лаборатории, уже не слышал как обшаривают помещение, хромающие и кривящиеся от боли, бойцы Ордена. Он лежал на куче сломанной мебели, уставив невидящий взгляд в низкий потолок. Сердце не билось, но рука так и не выпустила из, намертво сжатых, пальцев рукоять топора. Резко прозвучавший дребезг электрического звонка и щелчки «обратного отсчёта» из, висящего на стене репродуктора, сопровождаемые вспышками лампы г-на Лодыгина, цоколь которой был вмурован прямо в неровно побеленную стену, заставили людей в серых балахонах бросить свои поиски и поспешить наружу, захватив мёртвого брата.

Они едва успели вылезти в разбитое окно (Дыба соорудил на пороге двери настоящую баррикаду из сундука и нескольких полок и времени разбирать её не было) и оттащить тело товарища на несколько метров в глубь сада, как заряды в углах каменной кладки усадьбы обрушили стены приёмного покоя. В подвале почти тонна термитной смеси, шумно разгораясь, начала выжигать всё внутреннее пространство. От страшного жара мгновенно испарилась вся органика, затем чугунные ванны и стекло расплавились, стекая лужицами на раскалённый пол. Даже жаростойкий силикатный кирпич стен «поплыл», покрываясь стеклянистой керамической плёнкой.
Спешащие к месту пожара, люди увидели только ковыляющие фигуры в бесформенной одежде, скрывшиеся в лесу, начинавшемся сразу за запущенным садом усадьбы.
В это время, глубоко под землёй, отделённая от подвала десятком метров земли, через которую проходил наклонный узкий колодец, один конец которого начинался за створом, замаскированным листом железа на стене лаборатории, комната ни как не изменилась. Заставленная различной аппаратурой от пола до кирпичных сводов потолка с чистым сухим воздухом, от постоянно работающей вентиляции и кварцевых ламп, тускло освещавших внутреннее пространство фиолетовым светом.
В центре комнаты, на невысоком постаменте, стоял прямоугольный предмет, похожий на саркофаг из жёлтой потемневшей от времени слоновой кости. Опутанный проводами и гофрированными трубками всех мастей и калибров, он выделялся чужеродным пятном на фоне беспорядочно расставленных механизмов. Словно кто-то пытался починить (грубо и неумело) сложную, эстетически совершенную конструкцию, подручными материалами. Так если бы ученик попытался отремонтировать произведение механического искусства – точнейший корабельный хронометр, подвязывая части его верёвочками и проволочками. Но судя по всему, неизвестному это удалось. Индикаторы вокруг саркофага весело перемигивались, по трубкам медленно струились разноцветные жидкости. На одном из торцов этого аппарата располагалось маленькое тёмное окошко, выделявшееся на гладкой поверхности мутным матово-серым провалом. На другом его торце, у самого пола, можно было рассмотреть (если хорошенько подсветить фонарём) металлическую табличку со стершимися буквами: «ЛРУА № ***13**8 сд*л**о * **СР 1*** **д». Правда, разглядывать её здесь было не кому.

Занимавший весь дальний угол комнаты, механизм, листы обшивки которого были частично сняты и небрежно отставлены к стене, чуть быстрее защёлкал дребезжащими реле, да незаметно ускорили свой бег многочисленные шестерёнки, поблескивающие свежей смазкой внутри одного из его блоков. Внимательно прислушавшись, можно было бы наверное определить, что помпы и насосы, гнавшие растворы через свои внутренности, стали быстрее булькать и шепеляво «вздыхать» … но и этого ни кто не услышал …